пришла к ребе и говорит, шо хочет жить вечно. Он ей говорит: «Так выйди замуж!» Она глазами лупает и удивленно спрашивает: «А шо я тогда буду жить вечно?» Ребе отвечает: «Нет. Но желание пропадет почти сразу». Так вот, шкильда, я таки имею умную мысль. Собирай вещи и ко мне переезжай. У меня три комнаты. Я одна. Дочка в Израиле давно живет с мужем и внучкой моей. Я пока замуж не собираюсь. Вместе будет веселее. Кроме того, я таки скопила пару копеек. Чем могу – всегда помогу. Дочке помогать не нужно. Ей и так не дует с ихнего моря.
– Соломоновна, почему ты к дочке не едешь? – я, наконец, решилась задать этот вопрос. – Все-таки там семья. А здесь ты совсем одна.
– Дочка меня давно к себе зовёт, а я не хочу. Она у меня хорошая. Но размер страны просто не вместит мою красоту. Я там одно бедро положу в Тель Авиве, так второе четко ляжет у арабских соседей. И чего я должна их бесплатно радовать? Не заслужили они такую красоту. Тем более, что неспокойно у них там. Это еще счастье, что их соседи дураки. Но боюсь, что кто-то им подскажет, что делать нужно, и тогда придётся мой девочке сюда возвращаться. Вот догадаются они во всех арабских странах объединиться и одновременно пописать на Израиль, и страну затопит. И моя дочка снова приедет в Москву.
Я расхохоталась.
– Видишь, ты уже смеешься, – довольно заметила Соломоновна. – Так что вытирай глаза и собирай вещи. Поедем ко мне. Посмотрим, как твой босяк запоет. А ты себе быстро найдёшь годного мущинку. Хотя, честно говоря, сегодня это очень трудно. Поэтому я одна. Да и не нужен мне никто. Так, вру себе по привычке. Не хочется мне уже никаких любовей.
– Любовь умерла в нашем мире, – я взяла ее за руку и погладила натруженные шитьем пальцы.
Она вдруг стала очень серьезной и тихо заговорила без своих шуток и прибауток:
– Любовь не умерла, девочка. Просто нам, мужикам и женщинам, вдруг стало сложно быть вместе. Исчезла легкость. Наверное, потому, что и твое и мое поколение как-то очень быстро повзрослело. Время было такое, что нужно было быстро взрослеть. Это сейчас они в тридцатник еще себя ищут. А мы в восемнадцать-двадцать уже женились, рожали, работали и нас воспринимали, как взрослых. Но мы не доигрались. Понимаешь, шкильда? Внутри нас живут невыросшие дети, которые играют в игры для взрослых. И, приняв раз и навсегда правила игры, мы и отношения пытаемся строить так, как нужно кому-то, но не нам. Все эти приложения знакомств, клубы быстрых свиданий… мечемся, пытаемся, а вокруг пустые и чужие лица, от которых тянет холодом. Скольких друзей из соцсетей ты знаешь лично? С кем из них ты пила чай? Мы бодро врём для чужих. Мы постим фотки из Турции. А внутри живет тоска. И мы делимся ею только с самыми близкими. И этот ближний круг с годами сжимается. И попасть туда совершено невозможно, потому что мы не впускаем. Мы боимся нового. Наши ровесники-мужики для нас старые и унылые. Ведь мы себе кажемся молодыми. А молодняк мы не понимаем, и они не могут удовлетворить наши все время растущие запросы. При этом мы продолжаем все время чего-то достигать: учиться, строить карьеру, заводить новые хобби, путешествовать. Не потому, что хочется. А потому, что так нужно. Ведь
