ты смеешь портить жизнь моему единственному сыну? – барон зло улыбается. – Если только он женится на тебе, я лишу Рэйнольда его наследства. Он говорил тебе, что доспехи стоят целое состояние? А уж меч и боевой конь… Рэйнольд так мечтает о том, чтобы стать рыцарем. И до сегодняшнего дня я поддерживал его, но теперь… Он не получит ничего! Ни одной золотой монеты.
– Как вы можете так говорить, – я потрясенно гляжу на лицо барона, – он же ваш сын.
– Сын, который ослушался отца, не достоин наследства! Даже если вы женитесь, то будете совсем недолго счастливы. Мечты Рэйнольда о том, чтобы стать рыцарем, будут мучить его. И каждый раз он будет видеть лицо той, кто стал причиной того, что он потерял эту мечту. Тебя.
– Нет, – я мотаю головой. – Он никогда так не скажет и не подумает обо мне.
Злой смех срывается с губ барона.
– Вы уходите? – оглушающее громко спрашивает дед. Он щурится и смотрит на барона.
– Да, – отец Рэя кивает деду головой, – ваша внучка проводит меня.
Сперва я хочу отказаться от этой затеи, но беспокойство о том, что барон может снова нагрубить деду, и он услышит это, вынуждает меня идти.
Мы идем по темному коридору, и наши шаги отдают эхом по пустынному пространству.
Мне не по себе. Чувствую затаившуюся угрозу в бароне. Скорей бы он ушел!
Все меняется внезапно.
Барон хватает меня за руку и оттаскивают за угол и припечатывает спиной к стене. Его пальцы смыкаются на моем горле.
Не могу ни вздохнуть, ни издать звука.
– Так вот ты какая, леди Джосалин, – шипит он мне в лицо.
Его взгляд наполняется ядом.
– Красивая женщина – это зло, – продолжает барон, – а ты – двойное зло, раз мой сын влюбился в тебя. Ты такая бесстрашная! Готова бороться за свою любовь, не так ли? Готова пожертвовать счастьем моего сына, лишь бы он был с тобой!
Мне становится дурно. Ноги едва держат меня. В голове гудит, а горло наполняется горечью. Еще чуть-чуть, и меня вывернет.
– Если ты такая смелая, может, мне стоит позволить Рэйнольду жениться на тебе, – барон прижимается слюнявым ртом к моей щеке и меня пробивает тошнотворной дрожью.
– Позволить ему, чтобы потом самому навещать тебя, – шепчет барон.
Я замираю.
Гляжу широко распахнутыми глазами на уродливое лицо, и сердце мое чувствует – этот человек не лжет. Он сделает то, что говорит.
– Сын никогда не пойдет против отца. Если же мой настолько глупый, что сделает это – я убью его. Уж поверь, Джосалин, мечом я владею куда лучше, чем он.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Дождь барабанит по крыше.
Лежу, уставившись в высокий потолок.
Тяжкий груз сдавливает мою грудь.
Ощущаю себя предательницей.
От этого понимания у меня болит всё – тело, конечности, но сильнее всего – душа.
Такое
