это было – крест, копьё,Ступни пробитые, ладони,
В пыли кровавое тряпьё.
И свет Божественный от Лика,
И неба мудрая печаль,
Толпа, оглохшая от крика —
О Божьем гневе гром вещал.
Всё это было, было, было!
Но Боже правый, почему
Нам души словно ослепило?
Идём не к свету, а во тьму!
Пока сплочённость нации слаба
Пока сплочённость нации слаба,
Пока не чтятся подвиги героев,
Нам из себя не выдавить раба,
Хоть реки лей невосполнимой крови.
Нам из себя не выдавить раба,
Пока народ и нищ, и обездолен,
Но ломятся у сытых погреба,
Грабёж богатств России узаконен.
Нам из себя не выдавить раба,
Пока Гермес, коварный бог наживы,
Рождает смуту в опалённых лбах,
Чтоб вероломны стали мы и лживы;
Чтоб, завистью и алчностью полны,
Тельца обожествляли золотого,
А совесть – то, чем были мы сильны, —
Исчезла б из понятия святого.
О чаше мудрости
Не отведать мне лопатки крокодильей,
Не слетать к аборигенам на шашлык,
Не найти и сокровенный мир идиллий,
Как и новый не разведать материк.
Жизнь торопится, подобно бурной речке,
Преграждают ей дорогу валуны.
И натруженно скрипит моё сердечко,
Как надломленная ветка у сосны.
В час бессонницы острей иглы сомненья,
Доживу ли я, дождаться хватит сил
От святых небес такого бы прозренья,
Чтоб и глупый с чаши мудрости вкусил?
Не дай, господь
Откроем в банке мелкий счёт,
В надежде – может быть, распухнет
И к изобилью приведёт,
Коль банк от грязных схем не рухнет.
Сейчас такие времена,
Что для мошенников – сыр с маслом.
Глубинка вся разорена,
Спасенье зрит во флаге красном.
Медведь, и тот голодный лют…
А коль народ вскипит с досады?!
Не дай, Господь, увидеть бунт,
Кровавый, злобный, беспощадный!
Богини судьбы
То ли с чарки медовухи,
То ли зная: всё стерплю,
Три безглазые старухи
Взялись нянчить жизнь мою.
Как сумели – спеленали,
Как умеют – стерегут.
Но в истории анналы
Вряд ли вырваться дадут.
Вот такая вышла драма,
Как мундир без эполет.
Словно ризница без храма
И без пули пистолет.
От старух в душе смятенье,
Сбросить иго бы троих!
Но и сила вдохновенья
Тоже черпается в них.
В далёкий день
В далёкий день, в далёкий год
Где буду я? В каком обличье?
А вдруг – как толстый
