себе прозвище, – фыркнула та, и лук в её руках засверкал.
Древко воссияло синим цветом с нежно-голубыми прожилками, изгибы излучали переливы золота и серебра, такого чарующего и волшебного, будто магические сокровища озарили своды древней пещеры. А птичьи узоры и перья будто бы зашевелились. Помимо одной натянутой стрелы, которая тоже сама по себе начала светиться и была охвачена спиралью змейки сапфировой энергии и аметистовой дымкой, появились от оперения до многогранного наконечника ещё две. Так что в тетиве теперь удерживались, будто разом, три стрелы вместо одной.
Зелёные глаза лучницы-чародейки оглядели ситуацию, насколько могли из-под капюшона, будто высчитывая, хватит ли ей скорости на задуманное, прежде, чем её тело проткнёт с десяток копий одновременно. А потом она в мгновение ока опустила лук и выстрелила под ноги, окружая себя с Бальтазаром и пленным лордом яйцевидным куполом полупрозрачной голубой энергии с синими переливами и сиреневыми тонкими молниями, больше напоминавшими кровеносные сосуды, нежели мерцание небес в грозу.
– Взять их! – скомандовал черновласый и кареглазый капитан в барбюте – цельном пехотном шлеме, скрывавшем большую часть лица, видневшегося лишь через небольшие прорези для глаз с наплывом наносника между ними и опускавшейся разделительной щелью от того ко рту и шее.
Копья послушных воинов резко ударились о магическую защиту, словив по сверкнувшему разряду на себя и своих владельцев. А те разлетелись, будто отброшенные раскатом ударившей молнии, повалившись на спину и едва не покалечив друг друга – уж больно много их скопилось в узком от возведённых укреплений и насыпей внутреннем дворе.
– Продолжаем разговор, – взялся загибать к коже лба следующий зубец позолоченной короны местного правителя Бальтазар. – Своей жадностью ты и с орков хотел дань получить, и со своего народа настриг налогов на эту войну, да что-то не срослось, да? И рыбку съесть, и хреном закусить, – вгонял он пальцем зубец, прорезая человеческую кожу.
– А-ай! Да прекрати уже! Ну, хотел озолотиться, что теперь?! – морщился и дёргался Арчибальд. – Желание наживы не наказуемо! Говорю ж тебе, край не богат! Выживаем, как можем, все возможности ищу! Да пусти уже! Кто ж знал, что они так оскалятся, что войной пойдут! Всегда были разрозненные банды дикарей! Поселение на поселение шло, никакой дружбы меж соседями! А теперь объединились вдруг и выступили против меня!
– И пока ты тут воюешь, там, в столице, уже могут дворец твой штурмовать восстанием да стражу покалечить, – заявлял ему некромант спокойным бархатным баритоном.
– Да пусть штурмуют! Ну, что они сделают?! – брызгал тот слюной. – Разнесут мебель, переломают несколько статуй, растащат мелочь всякую по своим домам, шкатулки, вазы, пепельницы. В казне нет толком ничего. По горсти каждый возьмёт, вот и опустел замок. Да угомонятся тут же! В первый раз, что ль?! – верещал Арчибальд, как будто народные бунты в его краю обычное дело. – Прислуге, и то плачу едой
