наиболее знаменитый из композиторов-пленников Терезина – гениальный Павел Хаас[91], прекративший писать музыку в гетто и вернувшийся к сочинительству благодаря неустанным побуждениям Кляйна. К тому же поколению принадлежал Виктор Ульман[92] – австрийский еврей, ученик Шёнберга, один из изысканнейших мастеров своего поколения, написавший об искусстве в Терезиенштадте знаменитое эссе «Гёте и гетто»{37}, эталонный текст с позиции просвещённого европейского художника, в котором он немногословно рассуждает о сути искусства и терезинском лагере как «школе формы». Сохранились слова Ульмана об индивидуальности и значительности таланта Кляйна, годившегося ему в сыновья: «Можно только удивляться столь ранней, стилистически уверенной зрелости»{38}.
Вплоть до 1990 г. работы Кляйна, написанные до депортации, были неизвестны. Его уникальная композиторская репутация, таким образом, почти полвека основывалась на малочисленных, но при этом абсолютно экстраординарных опусах, созданных в неполные три терезинских года. Главная их черта – захватывающая дух стилистическая свобода, несомненно связанная как с крайней физической несвободой автора, так и со странным положением «заповедника» от искусства, в который превратился лагерь. Ключевых инструментальных опусов терезинского периода у Кляйна три. Квартетная «Фантазия и фуга» (1942) расположена где-то между Шёнбергом и Бахом – за колючей, полной таинственности и напряжения, атональной фантазией, которая тихо растворяется в воздухе, следует фуга на моравскую народную мелодию. Эта работа была написана, когда из Терезиенштадта начали уходить первые поезда в Освенцим: в октябре 1942 г. туда отправились 25 составов, в общей сложности увезя из гетто 44 000 человек{39}. Созданная в следующем году фортепианная соната (1943) сохраняет классическую структуру – три части, – однако её материя представляет собой имитационную полифонию. Так называется старинная техника многоголосного письма, при которой несколько голосов движутся независимо и одновременно (в отличие от привычного нам более позднего устройства ткани, где есть мелодия и подчинённый ей аккомпанемент). Ломкие и эфемерные, задиристые и танцевальные, удивительные по причудливости и богатству первая и третья части сонаты обрамляют вторую: сюрреальный, отстранённый ноктюрн. В последние полтора года жизни Кляйн выработал также язык музыкальных аллюзий, необъявленных символических жестов, которые он прятал в своих работах, сообщая им зашифрованный смысл: так, в сонате есть отголоски «Пляски смерти» Листа.
Самая исполняемая работа Кляйна, его вершина – струнное трио, которое прозвучало в лагере, сыгранное двумя скрипачами и виолончелистом
Павел Хаас (1899–1944) – на момент заключения в гетто наиболее состоявшийся из композиторов «терезинской четвёрки», яркий мастер, ученик Леоша Яначека. От своего учителя перенял уникальное сочетание элементов просодии и фонетики чешского языка, архаического моравского фольклора и интеллектуальных композиторских техник. Убит в газовой камере в Освенциме в октябре 1944 г.
Виктор Ульман (1898–1944) – австрийский еврейский композитор, близок Шёнбергу и Бергу своим концентрированно экспрессивным, диссонантным, напряжённым языком. В лагере написал одну из самых мистических и неординарных опер XX столетия – камерную одноактную оперу «Император Атлантиды, или Смерть отрекается» (1943). Абсурдистское либретто 24-летнего поэта Петера Кина – другого узника лагеря – представляет собой гибрид политической сатиры и библейско-фаустовской притчи. Оно рассказывает о сумасшедшем императоре, алчущем исчезновения людей во всем мире, и Смерти, отрекающейся от того, чтобы выполнять свою работу. Виктор Ульман был убит в газовой камере в Освенциме в октябре 1944 г. Петер Кин умер в Освенциме от истощения в октябре 1944 г.
Ullmann, Viktor: Goethe and a Ghetto (teatrise). URL: https://goo-gl.me/84lx2.
Music Research Forum. Vol. 11–12. University of Cincinnati College-Conservatory of Music, 1996. P. 39.
Hajkova M., Wonschick H., Leshnoff S., Rovit R., Blodig V., Milton S., Moravian College Payne Gallery, Dutlinger A. [Editor]. Art, Music, and Education as Strategies for Survival: Theresienstadt 1941–1945. Herodias, 2001. P. 166.
