дил внутренний голос.
Вечер двадцать пятого апреля подходил к концу, подругу Светку забрали в больницу и Максим Костров сидел дома перед телевизором после работы.
Внезапно раздался звонок в дверь.
"И кого это на ночь глядя принесло?" – подумал призывник.
Максим открыл дверь и увидел незнакомого ему парня, который стоял у двери.
– Ты, Костров Максим? – спросил конопатый парень.
– Да, – нехотя ответил Максим, не понимая намерений вечернего гостя.
– Меня послали к тебе из военкомата, на вот подпиши,– говорит он, протягивая листок бумаги.
– А что это? – недоуменно спросил юноша.
– Повестка тебе в военкомат! А явиться в военкомат нужно двадцать седьмого к шести часам утра. Времени на сборы двое суток! – раздраженно ответил посыльный.
– Твою в коромысло, вот и армия пришла в наш дом! Нужно быстро увольняться с работы. Остался только один день и то, нужно закупить спиртное и закуску для стола. Ну и пригласить, кого-то из знакомых парней. Что-то стало так грустно, что хоть плачь! – грустно подумал Максим.
К восьми часам вечера пришло человек шесть парней, пили, шутили, а на сердце у призывника кошки скребут и алкоголь совсем не берет. Поздним вечером пришла Светка, вся потерянная в слезах.
"Я буду ждать тебя!" – тихо шепчет она.
От такого прощания парень сам чуть не расплакался, такая тоска.
Потом погуляли по ночному городу, поорали пьяными голосами песни группы «Машина Времени» и все, утро. Голова как чугун, во рту кошки нагадили, но вставать нужно. Максим неторопливо умылся, выпил чаю, взял сумку с едой и остановился у двери. Вот он родной порог, про который слагают песни. Целых два года, твою маму!
– Закрой сам дверь, – шепчет мама.
"Заходим в автобус!" – вскоре звучит команда прапорщика.
Львовский автобус сорвался с места и увез призывников в неизвестность, а кого-то впоследствии, и в последний путь. Шла война в Афганистане.
Пересыльный пункт встретил новобранцев топотом множества ног. После прохождения медицинской комиссии Максим вошел в помещение с номером К -214 в котором уже сидели пятнадцать парней, таких же лысых и смешных.
– А в какие войска я попал? – спросил призывник у рядом сидевшего сержанта.
– В химические, родной, – ответил сержант и ехидно улыбнулся.
Максиму стало не до смеха. Неделя пребывания в поезде до Москвы тянулась, как целая вечность. Автобус с призывниками из приморского края заехал в подмосковный лес, и неторопливо урча стареньким мотором, двинулся дальше. Наконец автобус остановился на большом плацу.
"Воздух свежий, за казармой виднеется озеро, классно-то как!" – подумал юноша.
Потом всех новобранцев повели в баню.
"Мойтесь, но быстро!" – кричит сержант.
Примеривая выданную форму, солдат отметил про себя, что сейчас стал похож на чучело в большой по размеру солдатской форме. Пилотка смешно покоилась на ушах.
«Запах казармы навсегда останется в моей памяти, как запах ваксы, солдатских сапог и дешевого мыла», – грустно отметил Максим, проходя в расположение.
«Нужно знакомиться с ребятами, такими же лысыми пассажирами в этом аду называемом школой младших командиров!» – подумал Максим.
Помогая сослуживцам в подшивке подворотничка или стирке формы, Костров ощущал себя крупицей в едином коллективе.
«Стало реально легче и теперь все невзгоды переносились не так, как в начале!» – после недели службы в этом аду, размышлял Максим.
А еще были безобидные комары, когда сержанты выгоняли их подразделение в хвойный лес на занятия. Таких громадных комаров, Максим еще нигде не видел. Звучала команда «Смирно» и все подразделение застывало в строю.
Через секунду целые полчища комаров налетали на открытые части тела курсантов. Особенно им нравились лица. Впиваясь в лица курсантов, комары пили кровь и лопались от своей жадности, оставляя после себя кровавые пятна.
Согнать рукой насекомое не получалось, так как была отдана команда «Смирно». А если кто из курсантов быстро сгонял рукой насевших комаров с лица, то сразу следовала расплата в виде крепкого удара сержанта в грудь. Таким путем сержанты вырабатывали у курсантов способность терпеть боль.
Прошло две недели пребывания
