систем залпового огня противника.
– Да просто попил молочка. – В который раз честно сказал я. – Только не простого из-под коровы или козы. А из подземной молочной реки.
– Тебе не кажется, что это звучит как – то не очень правдоподобно? Под землёй течёт река. Та река – из молока. И наверняка с кисельными берегами. А на берегу пряничный домик.
Закончив свой вопрос – прикол, Башкир протянул мне банку разогретой на костре тушёнки.
Я вскрыл её штык ножом и, проглотив несколько кусков мяса, выловленных из банки, устало ответил:
– Кажется. Только другого объяснения у меня нет. Вернее сказать, всё другое будет враньём. Так – то можно было бы приврать и про кисельные берега. И про пряничный домик. Только врать вам, уважаемые коллеги, у меня нет ни какого желания. Да и не правильно это – врать.
Дрон с Башкиром переглянулись. Наверняка в их головах не укладывалось моё объяснение. Но видимо поняв, что другого не будет, решили не нагнетать.
– А чего? Нормально так воевать. Ни чего, не делая всех побеждать. Лично я за. – Выдал Дрон.
– А что ты ещё можешь, если не секрет? Баб с бухлом можешь подтянуть, пока Гора не появился?
– Уже появился.
Из мрачного вечернего сумрака развалин санатория, вышел командир группы и, усевшись у нашего костерка, взял с него банку тушёнки.
– У нас же везде сигналки натыканы. Вы как прошли?
Башкир недоумевающее уставился на командира.
– Значит не везде. Или не так. – Ответил командир и продолжил сосредоточенно заниматься приёмом пищи.
Молча доев тушёнку, он обвёл нас взглядом.
– Я сейчас со штабом на связь выходил. Получена новая цель и время реализации.
Слушай боевую задачу….
Сигнальная мина при срабатывании пускает осветительные ракеты и издаёт пронзительный звук, который, один раз услышав, не спутаешь ни с чем. Мгновение, и возле костра не осталось ни кого из нас. Я аккуратно выглянул из-за старенького пианино, стоящего на сцене актового зала. Удивительно. Пианино осталось совершенно целым. При взрыве снаряда пробившего потолок актового зала всю мебель разнесло в щепки. А ему ни чего. Ни одной царапины. Ночное зрение, дарованное молочной рекой, уловило движение со стороны сработавшей сигналки. Тощая немецкая овчарка, вышла из темноты развалин и, ловя носом запахи, уверенно подошла к костру. Голод во всех случаях сильнее страха. Я думаю, что это ни кому не нужно объяснять. Пачку галет, оставленную мной у костра, собака сожрала вместе с обёрткой. Закончив с ней, она стала усердно вылизывать пустую банку из-под тушёнки. Делала она это с таким энтузиазмом, что даже пропустила момент, когда я накинул ей на шею ремень, снятый с автомата. К моему удивлению животное не испугалось и, продолжив своё занятие, только повиляло хвостом.
– Так-то
