спешиваясь. – И ты, воевода.
– Вам, Светоярычи, здравия желать я пока не стану, – ответила Зимава приятным грудным голосом. – Выслушаю покамест.
Подоспели отроки – забирать коней. Они зыркали с любопыством, но не без страха. Кажется, никто здесь ещё не знал, чем обернётся встреча вдовы с теми, кто убил её мужа.
Воевода, с которым уже приходилось сходиться в бою если не воочию, то через его ратников, сделал пару шагов навстречу, заглянул в сани и нахмурился, кажется озадаченно. Верно, на своём веку ещё ни разу не встречал такого, чтобы враг возвращал тела побеждённых туда, где им быть положено.
– Да они, Зимава, никак хвалиться к тебе приехали. Добычей своей или трофеями – тут уж как назовёшь, – проговорил зычно, явно желая воззвать к гневу княгини.
Та покривила губами, сощурив ярко-голубые глаза. Приготовилась яриться. Но что-то в её взоре не давало поверить в то, что она готова убить пришлых прямо в этом дворе – хватало разумности.
– Мы не хвалиться привезли, а отдать вам, чтобы погребли, как полагается, – Леден покосился на воеводу. – Чай не звери какие. И князя с княжичем положенных стравы и тризны не хотим лишать.
– Это их не вернёт, – бросила Зимава, едва глянув в сани.
Тут же, словно по приказу, пришли и кмети – да повели запряжённую лошадь куда-то вглубь двора. Воевода тихо сказал что-то одному из них, а тот лишь кивнул и ушёл вслед за товарищами.
– Ну, пойдёмте, значит, – спускаясь с крыльца, бросила женщина. – Говорить будем.
Вместе со своим стражем она пошла вслед за Доброгой через двор – видно в общину. Где ещё советы держать и обсуждать насущное, как не там. Леден переглянулся с братом, качая головой. Вот уж пришли победителями в город, а разговаривают с ними едва не как с холопами последними. Такое княгине спускать нельзя, а уж тем более воеводе её нахальному. Пусть и старше их, а всё же с княжичами разговаривает, а не с татями придорожными. На лице Чаяна тоже виделось явное недовольство. А уж он если серчать начнёт, так потом всё гораздо хуже может обернуться, чем задумывалось. И не гляди, что с виду – распоследний ащеул[6], лычак разношенный, который на какую угодно ногу надевай, хоть на правую, хоть на левую.
Вместе со своими кметями, которые зорко наблюдали, кабы что не случилось, они дошли до длинной приземистой избы, откуда неожиданно потянуло и кашей, и наваристой ухой, никак со стерлядью: и хоть последние дни никто в войске не голодал, а всё равно в брюхе аж заныло. Неужто княгиня врагов и угощать собралась? Разделят хлеб – и не противники теперь. Такого пока случиться не могло. Но запахи не обманули: в общине был накрыт если не слишком богатый, то вполне щедрый стол. Тут сидели уже и гридни – из ближней дружины князя, и суетились челядинки, с опаской поглядывая на входящих молодцев. Уж чего они успели наслушаться за те дни, что Светоярычи вели своё войско через всё княжество – одной Макоши
Ащеул – зубоскал и насмешник.
