получается, – прошептала Елена Николаевна. – Не уходи, Ритуля, давай поужинаем, потом… Я прошу. В последний раз, обещаю…
– Простите-извините, – выглянул из-за двери Ряженый, пытаясь встрять в разговор, но женщина прикрыла за собой дверь, возвращаясь в подъезд вместе с дочерью.
Ряженый вновь оказался перед закрытой дверью. Не успел он отвернуться в сторону двора в расстройстве, как дверь резко распахнулась, сталкивая «деда» со ступенек вместе с праздничным мешком. Из подъезда вывалились мальчишки, не обращая внимания на Деда Мороза, резво унеслись во двор к снеговикам и разваленной снежной крепости. Пока Ряженый приходил в себя после удара в плечо, металлическая дверь вновь прикрылась пружинным «доводчиком».
– Детки! – крикну Ряженый. – Откройте! Помогите дедушке!
– Да пошёл ты! – откликнулись мальчишки.
– Никакого уважения к старшим…
Ряженый обреченно повздыхал, набрал на панели домофона номер следующей по списку квартиры. После недолгой трели и шороха снимаемой трубки прозвучал скрипучий детский голосок:
– Кто тама?
– Родители дома? – хрипло спросил Дед Мороз.
– А ты кто?
Ряженый распрямил спину возмущённо, вновь склонился перед домофоном и с достоинством бывалого обходчика ответил:
– Аллё, детка, я – Дед Мороз.
– Дедов Морозов не бувает, – заявили детским голоском.
– Деточка, – потерял терпение Ряженый, – выгляни в окошко. Дедушка помашет ручкой в варежке, спляшет «камаринскую» вприсядку, попрыгает по сугробам. В красном халатике, валенках, красном колпаке на ватном меху, хорошенький такой! Весёленький! – импровизировал «дед». – Открой, будь другом.
– Снегурочка есть?
– Нет.
– Уходи. Ты – не Дед Мороз.
– А кто?
– Ты – плохой, злой человек, – ответили тоненьким голоском.
Домофон щёлкнул и смолк.
– Я – злой, – попыхтел Ряженый. – Да, я – злой! Плохой, вредный! Тридцать первое число, а у меня ни в одном глазу! Хожу как последний… последнее Му!..
Он пихнул валенком мешок. Жалобно звякнуло в коробках стекло. Ряженый испуганно заглянул через горловину мешка внутрь, осторожно перебрал содержимое. После бульканий жидкости, узнаваемого хруста огурца, физиономия Ряженого, с перекошенной ватной бородой, вынырнула из распахнутой настежь горловины мешка вполне умиротворенная. «Дед» вольготно уселся на ступени крыльца, собираясь ждать «до победного».
В подъезде ближайшего к кафе дома сидели на корточках в уголке на промежуточной площадке между первым и вторым этажами Сэра и Киса, расковыривали пирожки на газетке с заголовком «Известия». Разломленные половинки откладывали в сторону, найденные монеты очищали от налипшего теста, капусты и мяса, подолгу рассматривали. Сэра подбросила на ладошке советский серебряный рубль двадцатых годов и три полтинника.
– С лысым тож старинная деньга? – спросил Киса, когда вынул из последнего пирожка
