следила. Дядя решил, что задавил меня своим мужским эго, и продолжал напыщенно.
– И не вздумайте меня обмануть. Я все знаю. Перед началом съемки кадр мне на согласование покажите. Я посмотрю. А то скажите, что баннер в кадре, а сами его обрежете.
– Что тут обрезать, его снять со стены надо, мы не можем на баннер снимать, – горячился Ромик. – Даже если я крупно возьму, все равно реклама читается.
– Не надо крупно! Баннер должен быть целиком! – давил металлом в голосе дядя.
У Ромки в глазах засветилось отчаяние. Он метнул на меня умоляющий взгляд. Решение-то за мной. Дядя уловил, что оператор ждет моей команды, но демонстративно в мою сторону не смотрел, обращался только к оператору, опрометчиво считая его главным. Я задумчиво прищурилась: неужто женоненавистник попался. Хм… Интересненнько…
И тут дядя, видать, расслабился победно и сплоховал:
– Ну, вы, коллега, можете между собой посовещаться по поводу композиции кадра. Но снимать начнем, когда я одобрю.
Вот оно!
Повод оскалиться! Не спорить, не ругаться, не доказывать свою правоту, не кричать, даже голоса не повысить. Достаточно внимательно слушать и в нужный момент ухватить зубами и разорвать в клочья. Ибо мы – журналюги, профессионалы, и никому не позволено в этом сомневаться! Мы же не учим других работать! Вот и нас учить не стоит.
Коллега? Какие мы тебе коллеги, дядя, если ты – пожарных дел мастер?
Улыбнулась и тихо так спрашиваю, глядя прямо на него:
– А вы телеоператор?
Дядя на секунду растерялся, поначалу даже не понял, кто спросил. Повернулся в мою сторону. Мне того и надо. Впилась в него взглядом насмешливым.
– Не понял? – переспросил он.
Я еще шире оскалилась, прищурилась игриво, взглядом цепко держу. В гляделки меня еще с детства не переиграть! И елейно так ему:
– Ну, вы же сейчас моего оператора коллегой назвали. Вы что, тоже телеоператор?
Пауза. Шах и мат! Взглядами сцепились не на шутку. Секунда, две, три, пять…
Инженер с оператором затихли, боялись шевельнуться.
Дядя первым взгляд отвел. Не дурак, смекнул, что ловко его подловили и на место поставили. Гнев подавил. Не сразу, конечно, с трудом, но поражение принял, понял, кто на съемочной площадке главный, больше не капризничал, в работу нашу не вмешивался, на вопросы отвечал споро и с уважением, даже угодить старался. Признал, что в каждом деле свой хищник, и вслух сомневаться в этом следует поосторожнее.
Вот когда работа в удовольствие. От таких баталий настроение поднимается, адреналин зашкаливает. Кайфово!
И ведь убиваешь, как минимум, двух зайцев: и спикер шелковым становится, и съемочная группа уважением проникается.
– Круто ты его! – похвалил Ромка.
– А толку! – скривилась я. – Все равно другого спикера записывать придется – реклама-то в кадре все равно частично, но осталась.
– Она
