с отцом, скрестив ноги.
– Ты знал, папа, что все дело в заговоре иудеев, владельцев золотых приисков в Йоханнесбурге? – спросил Манфред, сверкая глазами, как новообращенный.
– Что именно? – проворчал Лотар.
– Да эта депрессия! – Манфред произнес это слово с важным видом, потому что узнал его только что. – Она была устроена иудеями и англичанами, так что теперь они могут иметь на своих шахтах и фабриках сколько угодно рабочих, которым почти не надо платить.
– Даже так? – Лотар улыбнулся, зачерпывая ложкой кашу и маас. – А засуху тоже организовали иудеи и англичане?
Его ненависть к англичанам не выходила за пределы разумного, хотя могла бы стать куда сильнее, если бы англичане действительно спровоцировали засуху, превратившую множество ферм, принадлежащих его народу, в песчаные пустыни, потому что верхний, плодородный, слой земли просто сдуло ветрами, а животные стали настоящими мумиями, забальзамированными в собственных жестких, как доски, шкурах.
– Но так и есть, па! – воскликнул Манфред. – Оом[6] Уиллем объяснил нам!
Мальчик достал из заднего кармана штанов свернутый в трубку газетный листок и расстелил его на колене.
– Ты только посмотри!
Это была газета Die Vaderland, на африкаансе, со статьей «Земля отцов» и карикатурой, в которую Манфред сейчас тыкал указательным пальцем, дрожавшим от негодования. – Смотри, что делают с нами иудеи!
Главной фигурой рисунка был Хоггенхеймер, одно из созданий Die Vaderland, изображенный в виде толстяка в сюртуке и гетрах, с огромным бриллиантом на галстучной булавке, с бриллиантовыми перстнями на пальцах обеих рук, в цилиндре на темных семитских кудрях, с толстой отвислой нижней губой и огромным крючковатым носом, похожим на клюв, конец которого почти касался подбородка. Его карманы оттопыривались, полные пятифунтовыми банкнотами, и он размахивал длинным хлыстом, гоня нагруженный фургон к далеким стальным вышкам, на которых было написано: «Золотые прииски». В фургон вместо волов были запряжены люди. Длинные ряды мужчин и женщин, истощенных, умирающих от голода, с огромными измученными глазами, тащились вперед под хлыстом Хоггенхеймера. На женщинах были традиционные фуртреккерские[7] чепчики, а на мужчинах – шляпы с обвисшими полями. Чтобы не возникло ошибки, художник сделал надпись: «Die Afrikaner Volk» – «африканеры», а сама карикатура была озаглавлена: «Новый Великий путь».
Лотар усмехнулся и вернул газету сыну. Он знал нескольких евреев, и ни один из них не был похож на Хоггенхеймера. Большинство из них трудились так же, как любой другой, и теперь обеднели и голодали.
– Если бы жизнь была действительно так проста… – Он покачал головой.
– Так и есть, папа! Все, что нам нужно сделать, – это избавиться от иудеев. Оом Уиллем все объяснил!
Лотар уже собирался ответить, когда осознал, что запах их еды привлек внимание троих ребятишек из лагеря, и теперь они стояли на вежливом расстоянии, провожая взглядом каждую ложку, которую он подносил ко рту.
Дядя
