как в войну. Ни одна мышь не проскочит, што бы ты там себе ни думал, я тебя заранее предупреждаю.
– Ну допустим, а причём тут ваша охранка к тамошним строгостям?
– А притом, што нет никакой особо охранки, всё корпорации к рукам прибрали, от самого Москова до японских островов.
Родион в ответ только брови удивлённо поднял.
– Вот прям никакой?
– Да и Трубы, если подумать, тоже нет.
– Поясни.
– Да што тут пояснять, – всплеснул руками Ваня, – сдаётся мне, што Труба та пустая давно, так, фикция. Повод, штобы здесь стоять, всё вокруг сторожить.
– Погоди, что-то я в толк не возьму. А рента? Москов же не просто так купоны стрижёт, а с денежного потока. Если в Трубе ничего нет, откуда баблишко?
– А оттуда, ты погляди вокруг. Што ты видишь?
Родион с интересом оглянулся.
– Ну хутор твой.
– Да ничего ты не видишь! Потомушто ничегошеньки тут и нет. И так до самых Саян. Не было, нет и не будет. За тем и присмотр. А бабло это дутое – есть фуфло и замануха. Дуракам, што в Москове сидят, того довольно, пущай оно течёт по крохам, однова живём, а им платят, чтобы в глаза их не видеть. С самой войны так и повелось.
– Погоди, я запутался, а охраняют-то чего?
– То и охраняют, што ничего. Ни-че-го-шеньки, – повторил хозяин. – Пустоту, где для виду живут такие как я и ты, лишние люди, призванные эту самую пустоту собою заполнять, да и только. Никогда ни корпорации, ни прогнивший Москов не позволят здесь ничему вырасти.
– Типа чего?
– Типа Мегаполиса.
Родион аж руками всплеснул:
– А зачем тебе тута Мегаполис?
– Штобы жить, а не у Трубы греться. Штобы дети мои в университетах обучаться могли, а я себе – нормальные глаза имел возможность выправить. Штобы не в нужник до ветру ходить, а корова штобы – самого премиального геному! Вагю, едрить твою!
И остановился, выдыхая. Эк его разобрало.
– Ва-ань!..
Оба-два обернулись на строгий женский голос.
Хозяйка стояла в сенях, подбоченясь.
– К обеду-то накрывать? Коли вы уж натрынделись.
Сразу видать, кто в доме заправляет. Энто в поле мужик – хозяин, а тут коли сыту быть хочешь, засунь свою мужнину спесь себе в мотню и радуйся, что скалкой давно не прилетало.
Да и то сказать, хозяйка у Вани была добрая, ростовая, разве что не выше Родиона. И в плечах, и в попе богата, мечта, вопчим.
– Доброго здравствия, хозяюшка! Не извольте беспокоиться, я на харчи не претендую.
– А мне то без разницы, разогрето, знать сиди ешь!
И ушла себе в усадьбу, недовольно ворча под нос.
– Придётся есть.
Ваня это произнёс даже с какой-то гордостью.
Спустя минуту на столе ломилось: холодник
