на бензин, а подобное приличный гражданин одобрить никак не может. Карбоновый след со вкусом уже буквально жжёных покрышек, витающий в воздухе, настолько плохо укладывался в представления Жильбера о прекрасном, что поневоле начнёшь ворчать – опять эти.
Но выходные в кои-то веки прошли без эксцессов, так что тем более – самое время прогуляться.
Стараясь не измазаться заварным кремом, Жильбер запивал круассан мелкими глотками через крышечку, обжигаясь о свой обычный нуазетт. Сколько раз просил он баристу разбавлять кофе до нормальной температуры, всё бесполезно. Лёгкое пощипывание на ошпаренном языке с годами становилось для Жильбера такой же частью ежеутреннего ритуала, как машинальная заправка майки в трусы. Пробовал менять кафе – не помогло. Парижские баристы были неумолимы, как и их треклятые кофе-машины.
Вот так в борьбе с температурой кофе, понаставленными как попало скутёрами, случайными ароматами от неубранных мусорок и да, всё равно нет-нет да и мелькающем в сыром воздухе запахе палёного и проходило обычное его утро. Ничто не должно отвлекать Жильбера от расслабленной рутины, встать, одеться, задумчиво почесать перед выходом отрастающую с каждым днём недели рыжую щетину и ни о чём не думать до самой двери в лабу.
Размеренность со временем становилась для Жильбера единственным спасением. Пока ты жуёшь или пока ты идёшь, или пока ты принюхиваешься, ты не думаешь о чёрном силуэте в светлом проёме. И не начинаешь падать в этот силуэт, как в бездонный колодец.
Уф, пришли.
Натёртая сотнями и тысячами ладоней латунная ручка с гулким ударом прикрыла тяжёлую винтажную дверь за спиной Жильбера, разом отрезая его от глухих голосов коридора. Впереди мерцал лишь зелёный огонёк гермозоны, отделяющей чистоту лабы от остального мира. Ежедневный ритуал привычно продолжался напяливанием на босу ногу комбинезона. Загладив все швы на груди и рукавах, необходимо было затянуть на затылке резинки респиратора поверх шапочки-паутинки. Балетки, которые внутри носили вместо обуви, он надевает последними. Вот и готово.
С легким шипением створка гермолюка прикрылась за ним, загудела вытяжка, унося с потоком воздухе остатки уличной пыли. Покуда в ушах привычно пощёлкивало от неизбежного перепада давления, Жильбер в который уже раз задался вопросом – зачем их, айтишников, заставляют проходить через весь этот ритуал, с тем же успехом они могли работать напротив серверной, в обычном помещении с окнами наружу, через которые вволю могла лететь уличная пыль, а также долетать аромат свежей выпечки из ближайшего кафе на углу.
Нет, вы не подумайте, Жильбер был только рад этим привычным белым стенам, где взгляд неминуемо упирался, при малейшей попытке отвлечься от работы, в пустое стерильное ничто. Это помогало поддерживать должное сосредоточение. Но вот остальные, они-то чего страдают?
Жильбер машинально кивнул сидящему напротив привычно мрачному Рияду. Нет, пожалуй, Рияд пускай
