находится здесь, он – там, между ними Атлантический океан. Даже доллара сверх того, что он готов добровольно ей вернуть, она не получит: их проклятые безбожные брачные законы об этом позаботились. Они там таковы, что Оленски, получается, еще был щедр, мог бы выгнать ее и вовсе без гроша.
Молодому человеку это было известно, и он промолчал.
– К тому же я знаю, – продолжал мистер Леттерблер, – что деньгам она значения не придает. И тогда почему же не поступить, как того и хочет семья, – оставить все как есть?
Входя за час до этого в дом старшего партнера, Арчер полностью разделял это мнение, но высказанное сейчас таким эгоистичным, упитанным и в высшей степени равнодушным строгим джентльменом мнение это показалось Арчеру истинным голосом фарисейского общества, озабоченного лишь строительством баррикад против всего «неприятного».
– Думаю, это ей решать.
– Хм… учитываете ли вы последствия, если она решится на развод?
– Это вы про угрозу в письме ее мужа? Разве она так уж весома? Туманный выпад со стороны озлобившегося негодяя, и больше ничего!
– Это так, но если он всерьез будет защищаться в суде, пойдут неприятные разговоры.
– Неприятные! – вспылил Арчер.
Недоуменный взгляд из-под насупленных бровей мистера Леттерблера ясно показал юноше, что нечего и пытаться объяснить, что именно его так задело, и он лишь покорно склонил голову, в то время как старший партнер продолжил:
– Развод – это всегда неприятно.
– Разумеется, – согласился Арчер.
– Ну, стало быть, я могу рассчитывать на вас, и, значит, Минготы могут рассчитывать на вас, полагая, что вы употребите свое влияние и выступите против идеи развода, не так ли?
Арчер почувствовал, что колеблется:
– Я не могу ничего обещать, пока не поговорю с графиней Оленска, – наконец произнес он.
– Мистер Арчер, я вас не понимаю! Вам хочется войти в семью, над которой нависла тень скандального бракоразводного процесса?
– Я не усматриваю тут связи.
Мистер Леттерблер поставил свою рюмку портвейна и бросил на молодого партнера взгляд – осторожный и опасливый.
Арчер понял, что рискует быть отстраненным от дела, и, как ни странно, перспектива эта ему не понравилась. Дело это он получил против своей воли, но, получив, теперь не собирался его отдавать, и, чтобы исключить такую возможность, он решил подбодрить этого старого сухаря, хранителя законнической чистоты семейства Мингот.
– Даю вам слово, сэр, что не предприму ничего без вашего ведома и согласия. Я только хотел сказать, что не желал бы высказывать то или иное мнение, не выслушав сперва мадам Оленска.
Мистер Леттерблер одобрительно кивнул, явно считая такую избыточную осторожность соответствующей нью-йоркским традициям, и молодой человек, сверившись со своими часами
