которое ему очень нравилось – из ярко-желтого бархата, удачно оттеняющего ее глаза. Он вспомнил день, когда она надевала его в прошлый раз, и как он снял его с нее, и кружевную сорочку, которую она носила под ним.
Баш обхватил ее лицо обеими руками, притянул к себе и поцеловал ее. Вначале поцелуй был нежным, их губы едва соприкасались. Его пальцы играли с ее волосами. Он обнял ее за шею, и поцелуй стал глубже, страстнее.
Кенна целовала его в ответ, отвечая желанием на желание. Их губы слились. Баш спустился ниже, к шее. Он ласкал ее кожу, с наслаждением вдыхал запах лилии, ее духов, она откинулась назад, прижимаясь к нему. Он поцеловал родинку за ее ухом, которую обнаружил на прошлой неделе и от которой его охватывала дрожь.
Кенна беспомощно вздохнула. Она держалась за его плечи, пока его губы изучали ее кожу. Она провела руками вниз по рубашке, нашла край и залезла под нее, чтобы коснуться его спины. Снова поцеловала его. Она нашла его язык, ее губы настойчиво заставляли его обо всем забыть.
Баш запустил руки в волосы Кенны и прижал ее крепче, чувствуя биение ее сердца. Он потянулся и развязал завязки платья и узел под ее грудью. Вспомнив о пуговицах этого платья, которые прошлый раз заняли невероятно много времени, он просто попытался снять его через голову. Натянутая ткань порвалась, и раздалось несколько быстрых щелчков. Дождь из пуговиц посыпался рядом с ними.
– Это было так необходимо? – поддразнила Кенна, уперев руку в бок.
– Что? Не слышу ни слова из того, что ты сказала, – засмеялся Баш, рассматривая ее. Сейчас на ней был только корсет. Ее талия была тонка, кожа казалась атласной в свете свечей.
Кенна улыбнулась, затем схватила его за рубашку.
– Я спрашиваю, это было так необходимо? Ты испортил мне платье.
– Я починю его, – ответил Баш и закинул платье в ближайшее кресло. Затем потянулся к ее спине. Он уже распускал ее корсет, его нетерпеливые пальцы тянули завязки, сдерживающие его сзади.
– Конечно, починишь, – Кенна старалась говорить строго, но слова потонули во вздохе удовольствия, когда он поцеловал ее шею. Она стянула рубашку с Баша и бросила ее на пол. Затем провела руками по его широким плечам, чувствуя под кожей тугие мускулы. Больше всего она любила его руки, когда он обнимал ее, она чувствовала себя защищенной.
– Не могу с ним справиться. Я лишь главный конный егерь, – сказал Баш, приподнимая бровь. Он повернул ее, держа за плечи, чтобы рассмотреть завязки корсета. Верхняя часть ее спины была обнажена, но половина корсета осталась не расшнурованной. Он пропустил через завязки руку и начал за них тянуть, чтобы ослабить корсет. Но слишком торопился. Когда он, наконец, его распустил, то стянул его через голову.
Кенна повернулась к нему, прижалась к его обнаженной груди и улыбнулась. Баш крепче прижал ее, проводя руками по ее плечам, слегка изогнутой спине, под руками он чувствовал тепло ее кожи.
