style="font-size:15px;"> – Сглазит, ей-богу, сглазит! – бубнила сказительница, тыча костлявым пальцем в доктора. – Дьявольское отродье!
– Разве можно меня еще больше сглазить? – горько расхохоталась Прасковья. – Нет, всё расскажу, а там гори всё синим пламенем! – Она отбросила косы за спину. – Доктор, за пять лет я ни разу не принимала ваши лекарства! Ни единого порошочка не выпила, ни одной примочки не сделала!
– Как это? – растерялся Блументрост.
– А вот так! – уже тише сказала Прасковья. – Я все в печке сжигала, а вам говорила, что лечусь. Об этом никто не знал, только матушка Агафья.
Царица кивнула на черную старуху – а та вся насупилась, нахохлилась, как ворона.
– Так вот почему лечение было таким неэффективным – потому что никакого лечения и вовсе не было… – Доктор обескураженно потер лысину. Потом стал допытываться: – Но почему, Прасковья Федоровна? Почему вы не исполняли мои предписания?
– Матушка Агафья сказала, что дьявольские зелья нельзя даже в руки брать, не то что в рот, – призналась Прасковья, потупив взор. – Только святой водой дозволено лечиться. И уж я пила-пила святую воду, пила-пила, из ушей она у меня льется! И травку матушкину ела целыми днями, ух, видеть ее больше не могу, эту травку!
– Какую еще травку? – с подозрением уточнил Блументрост.
Сказительница заскрипела из угла:
– Трава осот, растёт она красивая, светлая, листочки кругленькие, будто денежки, высотою в пядь, цветом разная. А растет та трава кустами по плодородным местам на опушках; та трава кому покажется, а кому и нет…
– Понятно, – сказал Блументрост. – Знахарство тут у вас процветает, как я погляжу. И это в самом сердце просвещенного Кремля!
Доктор вздохнул. На душе почему-то стало светло. Главная медицинская загадка всей его жизни, тайна, не дававшая спать по ночам, вдруг раскрылась до смешного просто.
Кажется, только теперь он понял Россию до конца, хотя и провел здесь треть жизни.
Он вновь накрыл лысину париком. Медлить было нельзя.
– Вот что, Прасковья Федоровна. Вы правильно и мужественно поступили, признавшись мне во всем. Прямо сейчас я пойду к Софье Алексеевне, попрошу ее повременить с монастырем еще немного. Она не откажет старому другу. Придется рассказать ей всё как есть, уж не обессудьте, ваше величество!
– Нет, только не это! – захныкала Прасковья.
– Придется потерпеть краткий гнев государыни! – прикрикнул доктор. – Или вам в келью охота заселиться?
– Неохота, – промямлила царица.
– Хорошо, – продолжил Блументрост. – Матушку Агафью отселите подальше от себя. – Сказительница всплеснула руками. – Вам, моя дорогая, доверия больше нет! – сурово сказал доктор. – А к вам, Прасковья Федоровна, я приставлю одну достойную боярыню, жену лекаря из Аптекарского приказа, и вы при ней немедленно начнете принимать все порошки, которые
