в губе.
– Типа того. Может статься, я позволю тебе порулить еще немного…
– Спи, Саймон.
– Ага… – он прихватил ее рукой, придвигая к себе максимально близко. – Не вздумай…
– Я уже поняла, что сон у тебя чуткий.
– Школа нашего гитариста, Микке Полссона, мы зовем его Марс. Ну, как Мик Марс[2], поняла? Он как-то раз на гастролях вытряхнул меня из койки вместе с матрасом, просто, потому что был не в духе, – дав ей три секунды на реакцию и не получив никакой, Хеллстрем рассмеялся. – Ладно… Меня слегка нахлобучивает с отходняков, а это всегда нервы. Сплю как собака, и набрасываюсь так же. Кстати, ты как насчет догги-стайл?
– Ты всерьез спрашиваешь? – поинтересовалась она, проводя короткую черточку вдоль его выпирающей скулы.
– Неа… Мысли вслух. Прикидываю, как будет смотреться твой голый зад при дневном свете.
На этот раз они рассмеялись вместе, и это звучало так странно, что Майе стало немного не по себе. И от этого забирало круче, чем от крепкого алкоголя.
Она не могла вспомнить момента, когда была влюблена в последний раз. Когда это вообще с ней случалось. Ей хотелось натянуть на собственное сердце какую-нибудь предохранительную мембрану, чтобы не втюриться в лежащего рядом мужчину. Да, трахается он как господь бог, но это еще не повод…
Майя хотела бы избежать магии. Но всерьез боялась, что опоздала с этим.
Если по-хорошему, то у нее вообще не было поводов кому-либо доверять и доверяться. Еще недавно она планировала покончить с собой, и мысль о том, что это – вопрос решенный, приводило ее сложную душевную конструкцию в некоторое подобие зыбкого равновесия. Она привыкла к мысли, что все практически кончено, и не стоит думать о завтра всерьез. Перспектива взвалить на себя крест в виде эмоциональной зависимости от кого-то, вроде Саймона Хеллстрема, не казалась ей радужной.
Прямо сейчас это буквально брало ее за горло.
Майя осталась не потому, что боялась его реакции: в конечном итоге, даже если бы он убил ее, она достигла бы своей сомнительной цели. Ей хотелось остаться рядом с ним, так же точно, как вчера вечером в клубе ей вдруг захотелось подойти к нему, совершенно недвусмысленно напрашиваясь в компанию. Как он там сказал? Снять его, именно. Оба этих желания, – умереть или почувствовать жажду жизни снова – разнесенные во времени, казались ей совершенно естественными, будто базовые потребности тела.
Интересно, разбирая наведенный ими бардак, уборщик выстроил хоть сколько-нибудь логичную цепочку?
Саймон пообещал ей кофе. Это смахивало на грубоватую заботу или тщательно замыленную нежность, но Майе хотелось другого.
Выпить с ним. Возможно, даже вмазаться – чем черт не шутит…
Ей хотелось химии. Может, потому, что он мог бы ей это дать. И, отчасти, потому что вероятность магии между ними ее слишком пугала.
Утро для Грешника наступило ближе к закату,
Мик Марс, он же Роберт Алан Сил – гитарист американской рок-группы Mötley Crüe.
