сильным желанием и легким благоговением.
Очень даже хотела.
– Может быть… – но Хеллстрем просто приложил палец к ее губам, склоняя голову набок и ухмыляясь.
– Я кому сказал уебывать в спальню? Встала и ушла. Я сам…
Ей не хотелось подглядывать там, у двери, когда двое парней, в разной степени бывшие ее собственными, собирались подраться. Но сейчас… Сейчас фрекен Нордин была готова подсматривать, чувствуя себя нашкодившей школьницей, прекрасно понимающей, что остаться ей никто не позволит. Уже забираясь под одеяло, она не могла отвязаться от яркой картинки: присевший на край ванны передергивающий Саймон, расписывающий вязкими плевками спермы светлые изразцы настенной кафельной плитки…
Майя ничего не сказала, когда он вернулся. Сейчас, когда чувствовать тяжесть внизу живота было совсем естественно, она отчетливо ощущала еще и тяжелый комок обиды, подступающей к горлу. Но как только герр Хеллстрем устроился рядом, чуть подминая ее под себя, вклиниваясь бедром между ее бедер, она выдохнула, закрывая глаза.
Под таким одеялом и полдень казался полночью.
Он разбудил ее ближе к вечеру, когда солнечный свет уже оседал золотистой пыльцой на неясных очертаниях знакомой комнаты. Мягко толкнув Майю в щеку носом, Саймон на мгновение вжался губами в уголок ее рта. Разломив надвое муторный сон, девушка посмотрела на него из-под тяжелых век, сухо сглатывая.
– Что… – начала было она, прихватывая его рукой за затылок, но Хеллстрем сбросил захват, улыбаясь. Что-то в его взгляде насторожило ее: улыбка не отражалась в глазах, и темное чувство тревоги прогнало остатки ее сонливости. – Что, Симме?
Он был полностью одет, включая куртку. Майя не видела, но могла себе представить даже его белые носки, один из которых немного испачкан сукровицей от недавнего пореза.
– Закрой за мной дверь, ладно? Мне пора.
Он прекрасно знал, что дверь этой маленькой квартирки захлопывается. Английский замок, который можно легко открыть заколкой – долго ли, умеючи? Саймон мог уйти тихо, как вор, но он захотел попрощаться. От этого было сладко.
И больно.
Невысказанное твердыми пальцами давило на ее хрупкое горло, но Майя улыбалась в ответ. Лихорадочно соображая, как много она не успела. Сказать, сделать и ощутить…
Она понимала, что вопросы и возражения бесполезны. Майя Нордин чувствовала, как он уходит – так же отчетливо, как и недавнее прикосновение его губ.
Ей было жаль. Но она послушно села, а потом и встала, чтобы пройтись с ним до двери.
Ее персональная зеленая миля.
Он не обернулся, стоя на пороге.
– Я позвоню, – сказал он. Майя закусила губу, чтобы не выдать себя даже неосторожным вздохом.
Она никогда не давала ему своего номера, чтобы он мог позвонить.
Ей хотелось, чтобы
