"#i_003.jpg"/>На кормокухне Элунед, под начало которой я попал, рубила апельсины. Раз! Нож с чмоканьем врезается в апельсин. Два! Разрубленный фрукт катится в ведро, обливаясь желтыми слезами.
– Сейчас пойдем кормить варей, – сказала она.
– Каких Варей? – удивился я.
– А ты их не видел? Они вместе с каттами живут. Только вари катт все время по клетке гоняют.
Страшную картину нарисовала Элунед.
– Вы держите в клетках людей?
– Каких людей? Люди у нас, как положено, по дорожкам ходят и бумажками мусорят. В клетках – звери и птицы.
– А Вари? А Кати?
– Так они не то что не люди, они даже не обезьяны!
– А кто же?
– Полуобезьяны, или, говоря проще, лемуры. Не хочешь ли ты помыть айву?
Я бросил айву в раковину и стал ее мыть. От этого на кормокухне поднялся такой звон, будто бы я намывал пушечные ядра.
– Затем пару бананов, штуки три огурцов и несколько морковок. Только не мельчи. Бери покрупнее.
Я стал выбирать огурцы и морковку покрупнее и в итоге выбрал такие огромные овощи, что с ними можно было идти на врага. В ведро они не поместились и выглядывали оттуда, как солдаты из окопа.
– Помыть и порезать?
– Точно.
– Какой студент толковый! – удивился парень по имени Доминик, который тоже что-то мыл в соседней раковине. – Вот у меня прошлый год один студент был, сначала резал, а уж потом мыл. Он из одной жаркой страны приехал. «Зачем, – говорит, – мыть? Мы на родине никогда ничего не моем».
– Почему?
– Табу. Им религия водой пользоваться запрещает. Они считают, что в воде злые духи живут.
Помыв и нарезав что следует, мы отправились к Варям, которые вроде бы жили вместе с Катями.
Мы прошли вдоль клумбы с фиалками, миновали заросли бугенвиллий, обогнули давно отцветшую сирень и остановились у куста жасмина.
– Как у вас цветов много! И какие разные!
– Это Джон Хартли все. Как за границу поедет, обязательно какие-нибудь новые цветы привозит. «Они, – говорит, – напоминают мне о наших иностранных проектах». Если он еще пару проектов организует, ходить будет негде.
Вскоре мы очутились в какой-то незнакомой мне части зоопарка. Тут имелись шири и даже просторы.
– А зоопарк-то, оказывается, немаленький!
– Администрация соседнее поместье прикупила. Хочет там суперпроект сделать: «Панорама бразильской фауны». А вот, кстати, и варя!
Мы стояли перед железной сеткой, а из-за нее на нас смотрела неприятная хитрая морда.
«Любопытной Варваре на базаре нос оторвали» – вспомнил я.
Черная как ночь, она глядела глазами желтыми, как молодая луна. По этим желтым глазам совершенно ясно читались мысли, наполняющие черную голову. Конечно, они были черными.
– Это Бандерша, – сказала Элунед, – вожак стаи.
«Главная Варя» – понял я.
Перед большой клеткой, в которой обитали Вари, находилась другая, совсем маленькая. Формой и размерами она напоминала лифт.
– Это тамбур, – сказала Элунед, закрывая наружную дверь и открывая внутреннюю, ведущую в вольеру. – Он предохраняет от бегства животных.
– Понятно, – сказал я. – Как интересно.
Едва мы появились в клетке, черная морда задвигалась, сморщила нос и стала нюхать мои ботинки. Затем вдруг поднялась на задние лапы и сильно дернула передними за карман комбинезона.
– Чего это она, а? – я отодвинулся к сетке. – Нападает, что ли?
– С ней надо быть покруче, – сказала Элунед и замахнулась на Бандершу ведром.
Почувствовав твердую руку, Бандерша откатилась в глубину и стала собирать банду. Из-под кустов, с деревьев, из зарослей травы к ней стягивались другие черно-белые разбойники.
Лемуры вари были красивы. Каждый волосок их пятнистых шуб стоял отдельно и сиял как солнце. Видно было, что над этим мехом хорошо поработали языком.
На лемурьих затылках сидели мохнатые шапки-ушанки. Уши их не были завязаны под подбородком и лихо торчали в стороны. Одно слово – бандиты.
Со свистом, с улюлюканьем налетели они на нас.
– Кидай в них апельсинами! – скомандовала Элунед и первая метнула в черно-белую толпу оранжевый фрукт. Половина апельсина оказалась эффективней целой лимонки.
Банда,
