казалось, что холодный ветер выдувал из него всю тяжесть и все то недоброе, что не давало расправить плечи и свободно и вольно вздохнуть всей грудью. Лагерь давно уже пропал из вида, а он все не верил, что вырвался из него и никогда уже сюда не вернется. Долгие месяцы он жил с гнетущим ощущением смертельной опасности, каждую минуту ждал какой-нибудь подлости: или конвоир вдруг ударит прикладом, или во время шмона получит по зубам, или его выдернут среди ночи со шконки и поведут в ледяной карцер, чтобы там подох. Он так и не понял, в чем тут дело, не мог постичь такой неистовой злобы со стороны людей, которым он не сделал ничего плохого. И никто этого не понимал и даже не задумывался об этом. Все принимали происходящее как данность, как что-то такое, чего нельзя избегнуть – этакая напасть вроде стихийного бедствия, пожара или наводнения, когда некогда думать о причинах, а нужно спасаться или погибнуть. Вот и Сергей спасался. Потому что и в самом деле понять тут ничего было нельзя. И он сидел возле борта и напряженно смотрел на дорогу, которая петляла среди сопок, то стремилась к бледно-голубому небу, то скатывалась в сумрачный распадок, то стелилась по равнине среди моря бурой травы и чахлых кустиков.
Наконец ему надоели все эти однообразные пейзажи, и он уселся поудобнее, тяжко навалившись спиной на борт, а голову втянув в плечи, чтоб не задувало сбоку.
– Что, передумал прыгать? – вдруг услышал он и повернул голову. На него насмешливо смотрел круглолицый парень.
– С чего ты взял? – ответил Сергей. – Я и не собирался. Что я, дурак – прыгать посреди дороги. Конвой сразу пристрелит. Да и куда тут убежишь?
– Это точно, – легко согласился парень. – Тут сильно не побегаешь. Я вон цельный месяц был в бегах. А все одно поймали. Сперва хотели меня расстрелять, а потом передумали.
Сергей недоверчиво оглядел тщедушную фигуру парня. Росточка он был небольшого, лицо простодушное, и говорил так, что никак нельзя было заподозрить в нем сильную волю или, там, непреклонность. Не иначе врет. Что ж, дело обычное. Сергей уже с таким сталкивался, когда заключенные рассказывали про себя всякие небылицы. Частью от скуки, а главным образом – чтобы приобрести авторитет у окружающих. И что еще страннее: слушатели хотя и понимают, что все это туфта и нелепость, но все равно внимательно слушают и даже получают удовольствие от всех этих небылиц. Так радуются дети, когда слушают сказку про ковер-самолет и мечтают о несбыточном. С особым и никогда не ослабевающим интересом заключенные слушали рассказы о побегах. Тут уж кто во что горазд! Хотя опытные зэки знали, что бежать с Колымы невозможно, и все же каждый втайне лелеял мечту о чуде, о каком-то тайном знании, которое поможет ему совершить то, что еще никому не удавалось. Одна мысль о свободе заставляла учащенно биться сердце и придавала сил. Вот и Сергей, хотя не поверил парню, но не отвернулся сразу, не выказал насмешки, а решил расспросить поподробнее. Дорога длинная, ехать далеко. Отчего бы и не выслушать очередную сказку? Авось расскажет что-нибудь дельное. Россия – страна чудес. Это он давно уже понял.
– Ну, давай, рассказывай, –
