в Швецию. При этом он обратил внимание на одного из пассажиров, который вел себя, как ему показалось, нервозно. Бумаги его оказались в порядке, однако ротенфюрер Зауэр решил еще раз ознакомиться с ними. На сей раз пассажир держался увереннее, однако Зауэр передал агентам, отплывающим с этим рейсом, приказ присмотреться к пассажиру в пути. Агент Лодерер, воспользовавшись тем, что пассажир ушел в ресторан, обыскал его каюту, но не нашел ничего подозрительного. Однако пассажир вернулся из ресторана ранее, чем это предполагалось, и застал Лодерера у себя в каюте. Агент был в штатском, и пассажир, видимо, принял его за грабителя. Он схватил его за горло и пытался повалить. Однако Лодерер обучался в школе СС в Партенкирхене и имел отработанные навыки в борьбе. Он отбил все поползновения пассажира, а когда тот внезапно ослаб – выпустил его. Прибежавший доктор констатировал сердечный приступ. Через два часа пассажир скончался. Его имя и фамилия Ганс Ульрих…
Эккерт отложил листок. Все ясно. Игорь погиб. Он уже давно страдал болезнью сердца и вот теперь… Еще бы! Измученному непосильной работой и каждодневным риском человеку, возраст которого за пятьдесят, да еще с сердечной болезнью схватиться один на один с эсэсовским жеребцом, которого специально обучали убивать людей без оружия. И еще была мысль, которая тревожила Эккерта больше всего: а что если смерть Игоря так же неслучайна, как и гибель Эрика? Что если это – очередной выпад полковника Остера и его друзей? Над этим следовало подумать. И рапорт этот мог быть вторым рапортом, а не первым, рассчитанным на то, что в историю могли вмешаться люди куда более солидные, чем советник рейхсмаршала.
– Хорошо… – сказал Эккерт. – Хорошо. Я обо всем сегодня же доложу рейхсмаршалу. Мне кажется, господин группенфюрер, ваша полиция в данном случае перестаралась. И это уже не в первый раз…
– Вы что имеете в виду? – поинтересовался Небе.
– Гибель моего камердинера Сведлунда под колесами военного грузовика на Кайзерштрассе. Кстати, движение грузовиков по этой и еще ряду улиц было запрещено два года назад. Как же этот самый грузовик мог миновать все полицейские посты, чтобы раздавить моего камердинера? Не правда ли, странно, господин группенфюрер? Я думаю, что мне пора рассказать обо всем рейхсмаршалу, и не только об этом, но и об одном разговоре, состоявшемся после одного не совсем понятного приглашения…
Небе спокойно глядел на него.
– Запомните, советник… Все, что ни делает полиция, делается с согласия и ведома рейхсфюрера СС Гиммлера. Вы хотите сказать, что не согласны с ним? И вообще, я посоветовал бы вам, Эккерт, не мутить воду вокруг всей этой истории. Если все так, как мы думаем, все не так безобидно. И берегитесь обжечь ваши целомудренные крылышки… Не советую шутить с гестапо…
– Благодарю за совет! – Эккерт встал, сухо поклонился. – Все, что мне нужно было, я узнал. Разрешите откланяться?
Он, не оглядываясь, пошел к двери. Когда белоснежные створки мягко сомкнулись за ним, Небе встал из-за стола, подошел к окну. Он видел, как Эккерт садился в лимузин, успел заметить решительное
