даже в сексе существовала извечная конкуренция двух столиц.
Оса протянула руку за полотенцем. Она смотрела ровно на то место, где сидела сиятельная старуха, и ничего не видела! Рука вошла в бесплотное тело, прошла насквозь и вытянула из-под бабки сырое полотенце. Оп-пачки! Для Осы никакого призрака не существовало! В отличие от Матюхи, она была нормальной!
Погрустневший до уныния Назимов принёс из ванной барахло девчонки. Оса оделась по-солдатски быстро – сказывался хорошо отработанный навык. Матвей вывел её в прихожую и, пока та обувала тяжелые байкерсы, сочинил более-менее зачётную отмазку.
– Сегодня не мой день – авария и всё такое… В другой раз будет по хай-классу. Обещаю.
Но сам он понимал, что никакого «другого раза» не будет. И догадывался, что завтра будут говорить про него, москвича, в местной байкерской тусовке. От этой мысли ему окончательно поплохело.
Оса выскользнула за двери, а Матвей тяжёлыми грозными шагами протопал в спальню. Бабка сидела всё там же – на стуле рядом с кроватью. И смотрела честным ни в чем неповинным взглядом.
– Всё из-за тебя, старая кошёлка! – яростно выкрикнул Назимов.
– Из-за вас, ваше сиятельство, – терпеливым учительским тоном поправила графиня. – Votre excellence, comtesse24.
– Ваше сверкательство, ваше блистательство. Что ты ко мне привязалась? Что тебе от меня надо?
– Вам, сударь, вам. Я уже говорила: мне нужна ваша помощь.
– Иди… те вы в жопу, ваше сиятельство! В вашу благородную сиятельную жопу!
Под возмущённое французское бормотание графини Матюха выскочил из спальни. Надо было срочно восстановить позорно утраченное самообладание. Он метнулся в комнату, куда лучше было бы не соваться – в кабинет Денисова. Там царил параноидальный порядок: всё выровнено по линеечке, каждая вещь на своём месте. Даже пыль стеснялась садиться на блестевшие чистотой поверхности. Хоть бы грязный носок под стулом завалялся, как у нормального мужика! Но у Денисова не было грязных носков – у него, походу, даже дерьмо выползало наружу в герметичных упаковках. Матюхе захотелось плюнуть на пол и растереть ступнёй, чтобы нарушить эту бесчеловечную стерильность. И за что Татка любила Денисова?
В стенке карельской березы (чуваку деньги некуда девать!), Матвей обнаружил бар с зачётным выбором напитков разной крепости. Он нарочно выбрал самый крутой шотландский виски (тётка всё равно отмажет!) и в несколько глотков ополовинил бутылку.
Через минуту-другую голова пьяно закружилась. Матюха ослабел – сдулся, типа проткнутого иголкой воздушного шарика. Сказывалась нервотрёпка последних дней. Аццкий абзац, как же его достала вся эта потусторонняя хрень: явления, преображения и прочие извращения! Как он измучился сомнениями в собственной адекватности. Стопроцентов лучше было бы не приезжать в Питер, в эту проклятую квартиру, набитую привидениями, которых нормальные люди не видят. А Матвей не просто видит – общается
Ваше сиятельство, графиня
