Я и не расспрашивал. Плакал ты да ругался. Тятьку своего, кажется, бранил.
– Вот так. Ну, Андрейка, расскажу тогда тебе всё, как на духу, о несчастиях моих. Ты не выдашь, я знаю.
Если отбросить грубую брань и жалобные восклицания, история, что рассказал Никита, получалась такая: три года назад мать у него померла, остались они вдвоём с тятенькой. Отец не брал новой жены, все свои силы отдавал воспитанию сына и обустройству мастерской. Постепенно мастерская стала приносить хороший доход, Степан Никитич был первым умельцем-столяром в городе. У него появились искусные подмастерья, торговать он часто посылал вместо себя Никиту – тот в торговле хорошо преуспевал. И как раз освободилось у хозяина время, стал он ездить на гости, «развеяться»… Вот и познакомился с молодою вдовой одной; та – бедного, но старинного рода – вскружила столяру голову красотою и дворянским обхождением.
– Тятька что ни праздник, так к сударке своей таскается, – говорил Никита. – Приворожила она его: говорят, хороша собой необыкновенно, да почти нищая, от покойного мужа один ребятёнок малый остался. А тятенька жениться на ней задумал.
– Ну, а твоя-то какая тут печаль? – недоумевал Андрюс. – Чай, Степан Никитич сам знает, что ему делать.
– Знает-то знает… Да только вдовушка эта ему условие поставила, чтобы половину мастерской с доходами на меня отписать, а половину – на сыночка её… Иначе за него не пойдёт – вот отец и согласился. Пол-мастерской я уже потерял, а дальше? А потом она ему ещё пяток сыновей народит? Она-то, мачеха, их интерес блюсти будет. Они тут будут баре, а я у них в холопах? Не желаю!
– Да ведь отец и тебя не забудет: ты же первенец, старший сын…
– Тятька меня последние дни будто бы не видит, не замечает, – безжизненным голосом произнёс Никита. – Никто ему, кроме сударки евонной, не нужен, только и разговору, что о ней: мол, какая милая да хорошая, чисто голубица. Теперь у нас как она скажет, так и будет, уж я-то знаю.
Андрюс помолчал немного.
– Так ты… из-за этого вчера?..
– Да, из-за тятьки. Обидно мне, Андрейка, тоска берёт.
Андрюс вздохнул. Ему подумалось, что товарищ весьма преувеличивает своё несчастье, да и Степан Никитич к сыну вовсе не так равнодушен, как тому представлялось. Но откуда ему, Андрюсу, разбираться в таких сложных вещах? Он развёл руками.
– Ну, так что же тут поделаешь, всё ведь по воле Божьей, да и отца твоего не удержишь.
Никита нервно блеснул глазами.
– Я тебе помогал и помогать буду. А и ты мне подсоби – мне теперь деньги нужны.
– Деньги? Зачем? – испугался Андрюс.
– Да… Я мачехе в ноги кланяться не стану – убегу, как пить дать убегу. Вот думаю денег хоть чуток скопить, чтобы прожить самому, с голоду по первости не подохнуть. В Москву хочу, в большой город! Айда, Андрейка, со мной! До Москвы доберёмся, наймёмся подмастерьями к плотнику, к столяру, а то купцу какому, в лавку! Будем работать,
