ней: Алексей Ананенко, Валерий Беспалов, Борис Баранов.
Действующие лица романа и названия государственных органов, мафий, чиновников, географических объектов вымышлены, автор не несёт никакой ответственности за любые случайные совпадения. Все приводимые в книге исторические, астрономические, научные и технические данные взяты из открытых источников, если не вымышлены. Ради достоверности я использовал в романе настоящие титулы и звания, но относиться к ним нужно так же, как вы отнеслись бы в художественном произведении к моей должности президента США или премьер-министра Великобритании. Характеры, которые я создал для исполнения этих обязанностей, не имеют ни малейшей аналогии с реальными государственными лицами. Если же я ошибся, и кто-то обнаружит какие-то случайные общие черты, то приношу свои извинения. Точно так же, несмотря на поверхностное сходство, у меня не было намерения создать портреты нынешних президентов и министров.
Стабильность или контрмеры
Ключом к успешной стратегии является не выбор какого-то одного пути к победе, но такой выбор, чтобы все пути повели к победе.
Иван вдруг вышел из размышлений, передёрнул плечами, выпрямился в кресле, равнодушно посмотрел на окружающее его разнообразие красивых вещей, дающих ощущение настоящей роскоши в кабинете и чуждых настрою его души вообще, а сейчас особенно. Задумался. То, что он давно осознал и сосредоточился на необходимости выбора для себя, было в его уме постоянной тянущей болью не зажившей раны, но сейчас подошло время, и этот выбор необходимо было сделать: продолжать жить в достигнутом или развиваться, но заплатив цену в возможную смерть… Поэтому и смотрел на роскошь сотворённого товарищами собственного кабинета с пограничной позиции развилки – жизнь или смерть, и пришла мысль: его ли это пути суть? Нужно ли это ему?
Отвлёкся на уют кабинета. То, что сотворила с жилищем Валерия с участием и по настоянию компаньонов, исходя из лучших и благих пожеланий.
Наверное, нужно, – вернулся в главный поток своего внимания осознающего понимания – ведь вокруг материально воплощённое искреннее чувство его друзей. Но и ему надо исполнять глубинное, взятое на себя в свою совесть и сохранить честь, перед теми, кто доверился ему. Они, командой, собрали до крайности мало фактов, чтобы вывести из них хоть какие-нибудь варианты выбора, ранжировать стратегические заключения. А между тем торопятся делать это единственное заключение, повинуясь своему закону развития. Выводить же окончательные результаты из теперешних фактов и успокаиваться на этом могут разве только самые ограниченные натуры, а Иван презирал добровольно принятую ограниченность всей своей душой и готов был преодолевать собственную ограниченность, как темницу для жизни, ради новых возможностей даже под угрозой смерти. Прав Фёдор Михайлович Достоевский.
Встал. Ещё раз охватил взглядом великолепие кабинета, поражающего простором и при этом уютом: может, из-за искусного сочетания цветов, композиции из расстановки парадоксально подобранных мебели, картин, цветов и оборудования. Привлекало то, что не сочетаемые в жизни, разные по функциям вещи, разной колоратуры и исторического возникновения, собранные вместе талантом художника, стали одним целым, очень красивым, уютным логовом. Но его ли? Уют был неполным, и даже забытый котёнок, любимец детей Петра и Асият – этот маленький, любящий всех котёнок – эту неполность уюта только маскировал и сглаживал.
Например, виды природы земной сочетались с видами Луны на огромных панелях стенных экранов. Панели заменяли окна, воспроизводя на двух стенах картины лунной поверхности – контрастной, полной изломанных линий, с перепадами от насыщенного мрака тьмы к слепящему свету резко изломанных верхушек освещённых солнцем гор, без полутени, одной стороны комнаты – и вечернего, мягкого пейзажа весны, покрывающихся молодой листвой деревьев и почти округлой поляны разнотравья в лесистых предгорьях Приуралья на стене другой стороны. Роскошный резной стол из красного дерева для работы с многоцветным голодисплеем, как бы зависшим над плоскостью стола, оттенённый кинжалом работы Бенвенуто Челлини цвета тяжёлого серебра на подставке около дисплея; пушистое многоцветие персидского ковра из дворца шаха и белая обувь от космического скафандра, перед мягкостью которой стеснительно понурились бы земные кожаные чувяки; огромный букет цветов в углу кабинета и стерильный воздух очищенной атмосферы Лунной базы – всё это было составлено, подобрано и связано со вкусом хозяина кабинета, тщательно изученного при расспросах, создано искусством высокого художественного полёта духа Асият, создавшей прекрасное и сейчас чуждое Ивану своей отдалённостью развитых различных культур отсекающей границей его собственного мироощущения грани жизни и смерти.
Иван Сергеевич стоял в центре кабинета, глядя на руку Персея с головой медузы в углу работы того же автора, что и кинжал на столе, медленно кивнул своим мыслям о злобе дня сего, и мрачная одобрительная улыбка изменила касанием уголки его губ.
«К чему
