style="font-size:15px;"> По моему лицу понял он, что мне неясно такое объяснение.
– Когда ты очнулся в шатре, о Али, ты не понимал ни слова, что мы говорили тогда при тебе?
– Ни слова, о Саид.
– Но потом ты узнал наш язык и стал понимать речь?
– Так, о Саид.
– Потом же ты начал складывать слова в фразы и теперь говоришь со мной свободно.
– Да, всё это было.
– Радовался ли ты, когда стал узнавать речь и смог понимать и говорить?
– И очень сильно, о Саид! – воскликнул я, – Тяжело быть глухим и немым и не знать ничего, что тебя окружает!
– Вот ты и сказал, о Али! – он рассмеялся, – Ребёнок радуется, что может ходить и хватать что пожелает. Юноша садится на коня и берет саблю, девушка делает первые стежки иглой. И все радуются, что познают все больше.
– Велика твоя мудрость, о Саид…
– Велика мудрость создателя, что устроил мир таким образом.
– Но приходит день, в который этого становится недостаточно?
– Когда же приходит день, в который этого недостаточно, и люди начинают роптать на создателя…
– Что же делают они, о Саид? Что я буду делать, когда придет этот день?
– Разве тебе плохо с нами, о Али? – удивился он, – Почему должен прийти такой день, когда ты станешь недоволен жизнью?
– Но он же настанет?
Я посмотрел на него прямо, и он отвел взгляд.
– Да, о Али, – произнес Саид, – Этот день настанет.
– Что же мне делать тогда? – повторил я, – Что делают люди в такие дни?
– Нашли же мы с тобой время, чтобы говорить о плохих днях посреди хороших!
– Не увиливай от ответа, о Саид.
– В плохие дни женщины плачут, а мужчины вдыхают дым наргиле, чтобы забыться.
– Что же, – решил я, – Плакать я не стану. А с дымом… Подождем до лихого дня, ибо я не спешу узнать, что это такое.
До поздней ночи продолжалось веселье, а потом я заснул прямо там, на подушках, под музыку и пение. Наутро я проснулся один в опустевшем праздничном шатре. Мне было одиноко, и печаль овладела моим сердцем. Никто не подал мне воды, и никого не беспокоило, вернулся ли я в свой шатёр. Был уже день, и солнце успело подняться над краем песков. Я вышел из шатра и пошёл вглубь селения.
Мне пришлось пройти мимо колодца, где женщины набирали воду. Снова чинно покрытые длинными платьями и платками, они, тем не менее, весело смеялись и болтали друг с другом, подставляя свои кувшины под струю воды, и совсем не торопились поскорее разойтись по домам. Завидев меня, они сразу перестали веселиться и сделались спокойными и скромными. Одна из девушек поставила кувшин с водой себе на голову и пошла между шатрами чуть впереди меня. Её стройный стан был так ровен, а бёдра так покачивались из стороны в сторону, что я не мог оторвать глаз от её фигуры. Вскоре она свернула с моего пути.
Я пришёл к шатру Саида, хотя расстались мы с ним лишь несколько часов назад. Пока я ожидал,
