муравьев, постоянных гнезд не имеющих и чередующих временные остановки с марш-бросками, в которых принимают участие сотни тысяч крошечных трудяг, сметающих всех, кому не посчастливилось оказаться у них на пути. Тем не менее, колонии избегают конфликтов с представителями своего вида, не используя маршруты, где прежде уже фуражировалась колония», – прочитал Альберт и, перелистнув страницу назад, посвятил некоторое время изучению хитросплетений каст мирмиков, сложной архитектуре гнезд, шпионским операциям с проникновением и последующим захватом муравейника, а также их взаимоотношений с тлей, используемой муравьями в качестве скота.
Пораженный сложностью таких, казалось бы, примитивнейших созданий Альберт не заметил, как его план обернулся против него самого: подложив под голову рюкзак, человек повернулся набок и задремал.
Мелкие капли теплого осеннего дождя тихо барабанили по стеклу, рассыпаясь тысячами незримых осколков, сверкавших в лучах поднимавшегося над горизонтом голубого солнца. Стоящая у окна молодая девушка тонкими пальцами перебирала белые лепестки цветка, совсем недавно украшавшего ее голову, отрешенно вглядываясь вдаль. Лидия, возможно, одна из первых поняла: истории человечества, какой она была прежде, пришел конец.
Но то была не история угасающей Римской Империи, веками раздираемой погрязшими в пороках правителями, не трагедия истощенной затяжными войнами Европы. Всё разрешилось в одночасье, одномоментно. Быстрее павшей на Хиросиму доисторической бомбы. Она осознала это задолго до первого выстрела.
Трудно описать словами, что почувствовала девушка, никогда прежде столь отчетливо не слышавшая звучания голоса, едва в ее сознании раздались слова, произнесенные назвавшимся Блэк\эн`Уæй’ом.
То была лишь прихоть эксцентричной могущественной сущности, находящейся далеко за рамками понимания ее сородичей, мотыльками устремившихся в объятия смертельного пламени. То была не битва Давида с Голиафом, но избиение свернувшегося клубочком агонизирующего Давида десятком обезумевших от ярости кровожадных Голиафов.
Высокомерная «Прима» дорого заплатила за свою непокорность, понеся сокрушительное поражение в единственном сражении конфликта, уже успевшего получить название «Двенадцатичасовой войны».
Несмотря на слухи о нескольких выходящих за рамки разумного проделках представителей «Сэконды», второй организации удалось добиться прекращения огня, и теперь в воздухе повисло тягостное ожидание новостей от немногочисленных смельчаков, отправленных пером и словом решить судьбу выживших, некогда смотрящих в будущее полными надежд глазами.
Но мысли Лидии были далеки от этого; единственное, что было сейчас в ее силах, это молиться и верить в чудо, чтобы Альберту, угодившему в самый эпицентр кровавого безумия, посчастливилось уцелеть. Пусть шансы и представлялись ничтожными.
Протяжно
