ановили, что утром рокового дня Саша и Маша подъехали на старенькой малолитражке к Городскому университету, спросили на вахте сотрудника университета Коломойского, прошли в его кабинет. Всё… Оттуда они не выходили, это зафиксировали камеры наблюдения, в кабинете их тоже не было.
Куда могли деться два рослых подростка из замкнутого помещения? Ушли через окно по крышам? Замурованы преступником в кирпичной кладке стены? Даже самые абсурдные версии были проверены. Ничего, как в воду канули. Сам Коломойский нёс какую-то околесицу о том, что дети были у него, так как он подрабатывал репетитором и готовил Сашу к поступлению на исторический факультет университета. А Маша приехала за компанию.
Коломойский не отрицал, что подростки провели в его обществе ровно два академических часа. Профессор разбирал с Сашей экзаменационные темы, а потом…. Коломойский настаивал, что у него нет «провала в памяти». Не отрицал, что в какой-то момент почувствовал себя плохо, отвернулся, чтобы достать из портфеля лекарство и налить из графина воды, а когда обернулся – в кабинете было пусто. Он даже был неприятно поражён, что его подопечный не попрощался, ушёл «по-английски».
С Коломойским долго работали, он прошёл тест на «полиграфе», психиатры провели экспертизу. Но всё это привело лишь к тому, что на руках у следователя Сергея Потапова скопилась куча бумаг с заключениями специалистов разного рода. Все они в один голос утверждали: «невероятно, но факт, подростки бесследно исчезли из кабинета Коломойского. Объяснения тому, как это произошло – нет»…
Следователь Потапов в очередной раз перебирал страницы из материалов дела, расклеивал на доске стикеры с надписями, фотографиями, рисовал стрелки, пил кофе одну чашку за другой и мрачно чертыхался, раз за разом прогоняя записи с камер наблюдения:
– Чертовщина какая-то… Вот машина у входа, вот они выходят, вот в кабинете у Коломойского, и пусто… Ни следов монтажа, никаких дрыжков или склеек…
Потапов набрал номер на мобильном:
– Верочка? Привет, дорогая, скажи мне, гений монтажа и прочих телевизионных эффектов, ты уверена, что на записи, которую я тебе показывал, нет следов вмешательства каких-нибудь «злых людей»? Ну, может цифры таймкода дорисовали при помощи компьютерной графики, или изъяли кусок материала, чтобы сбить с толку следствие? Нет… Ты готова палец на отсечение отдать… Не надо пальцев, тебе ж на них маникюр носить… Пытаюсь шутить…
Верочка разговаривала с Потаповым, стоя на проходной телекомпании, где работала. Одной рукой она придерживала телефон у уха, другой проверяла кассеты в сумке:
– Серёж, клянусь, я на студии всем самым крутым спецам эту запись показывала, все пожимают плечами… Да, у меня для тебя интересная инфа… Не знаю, имеет ли это отношение к делу, но я тебе на почту сбросила письмецо «не для посторонних глаз», ты его прочти… А я на съёмку сюжета сгоняю, и мы с тобой поговорим…
Потапов нажал на кнопку компьютера, тот недовольно заурчал и замигал. Потапов театрально вскинул брови:
– Кааанешна! Урчим, помаргиваем, попукиваем, а запускаться будем битый час! «Техника двадцать первого века»! С такой только и раскрывать преступления… Преступники ведь у нас тоже пользуются такими же отсталыми технологиями, а мы на шаг впереди!
Когда, наконец, компьютер заработал, и на экране появился текст, который прислала Верочка, следователь изумлённо присвистнул.
Москва. 21 век.
Отец Саши сидел в старенькой машинке сына на водительском сиденье, взгляд его упал на брелок, прикреплённый к ключу зажигания. Китайская безделушка в виде герба Парижа. Это Маша привезла Саше из Франции. Алексей Иванович вспомнил, как горд был Саша, что сам приехал в аэропорт встречать Манюню – как он её называл, из поездки. Тинейджеры – вспоминал отец, шли от здания аэропорта, держась за руки, Саша чмокнул подругу в щёку, встретился взглядом с отцом – тот ждал ребят на стоянке в машине, смутился. Маша увидела Алексея Ивановича, сидящего на заднем сиденье, удивлённо спросила:
– Я что-то пропустила, пока на Лазурку моталась?
Саша с гордым видом открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья, усадил Машу, сам запрыгнул на место водителя и включил зажигание:
– Пропустила, Манюня, я права получил! Батя вот впервые как пассажир со мной… А я – за рулём!
Девочка засмеялась:
– Ну, мой подарок очень в тему будет! Держи, новоявленный гонщик…
Именно тогда Маша и подарила этот брелок Саше, на который сейчас уже битый час смотрел Алексей Иванович, словно ожидая, что изображение герба Парижа натолкнёт его хоть на какую-то мысль о том, куда делись дети.
Москва. 21 век.
Потапов ещё раз перечитал сообщение, отправленное Верой по электронке. В нём сообщалось, что преподаватель, из кабинета которого бесследно
