разбудить? А вдруг он проснется без вернувшегося сознания каким-нибудь зомби. Лучше не рисковать, а подождать. Вот только голод действительно донимал…
От нечего делать исподволь стал прокручивать в памяти события минувших суток. И от мыслей, которые через силу, вдруг почувствовал прилив бодрости – радость в теле появилась, захотелось вскочить, крикнуть что-нибудь… Но нельзя – вот беда! В резиновой лодке шибко-то не попрыгаешь. И не надо забывать про Алексея Петровича. Что же с ним происходит?
Поймал себя на мысли, что мне не хочется покидать пещеру. Так и лежал, ждал невесть чего, наслаждаясь бодростью тела, которое сейчас питалось запасами подкожного жира. И рассудок, кажется, заработал. Я боялся расплескать это состояние – лежал неподвижно, распираемый восхищением. И одновременно всё сильнее чувствовал голод…
Прошло не так уж и много времени, но уже случилось всё, что может случиться с человеком за целую вечность. Я вплотную приблизился к тайне пугачевского клада и узнал кое-что о пещере Титичных гор.
Это в первые мгновения воссоединения души и тела было тягостно. А вот отлежался и поразмыслил – голова стала светлой, а состояние души возвышенное. Про тело я уже говорил. Тоже ведь причуды пещеры – не само по себе…
Время шло. Лозовский в себя не приходил. И это беспокоило сильнее всего – даже голод так не донимал. Надо что-то делать – но что? Ещё ждать? Да сколько можно?
Мне по-любому надо выбираться из пещеры. А Алексея Петровича перетащить в палатку. Но там он, беспомощный, станет легкой добычей всех кровососущих и мясогрызущих. Здесь хоть вода защищает и лодка. Да и сама пещера от гнуса спасает.
Голос рока приказал мне оставить Лозовского и выбираться вплавь или вброд – как придется.
Как был одетым, осторожно спустился с лодки, но дна не достал – ничего себе аквариум! Поплыл к выходу, ожидая в спину гневную и страстную брань Петровича – мол, бросил его, друг ситцевый.
У входа в пещеру нащупал дно. Встал на ноги и медленно побрел по течению вдоль отвесной скалы – все равно спешить некуда. Что если профессор Лозовский навсегда потерял свою душу из тела? Шансов мало, но если в судьбу была вписана такая строка, никуда не денешься – кому в огне гореть, тот не утонет.
В таком случае получается интересный расклад. Сколько может прожить человек в коме, не подпитываемый капельницей? Ну, не вечно же! И не до зимы. Я решил – до первой грозы. Если ничего не произойдет, и профессор останется в том же состоянии, топаю к ближайшему населенному пункту и вызываю скорую.
В палатке и возле ничего не изменилось.
Первым делом достал банку тушенки, из числа продуктов мною принесенных, вскрыл и слопал без всякого разогрева. Потом разделся, развесил одежду сушиться. Спустился к реке и нашел профессорский перемет – две крупных налима на нем. Наловил сачком головастиков на мелководье – навесил наживками на крючки. Занялся приготовлением ухи.
Когда наелся основательно, завалился в палатку и, что удивительно,
