за колодцем-аистом виднеется лесополоса. Я украдкой поглядываю на Лизу. Ее лоб покрыла испарина. Отчего такие же как у тети Муси завитушки стали еще мельче и круче. Как же она похожа на мать.
– Тебе Петя пишет?
– Да, но редко. Ленивый он. Вчера звонил, к соседке бегала.
– Ты всегда можешь прийти поговорить ко мне.
– Ага, сейчас, двадцать минут с горы трусцой! Это не для моих габаритов, – Лиза смеется, хлопая себя по солидным бедрам. И черный от винограда рот обнажает неровные зубы, – а…что с Денисом?
– Денис укатил в штаты, ты же знаешь! – я слышу это в сотый раз, но каждый раз злюсь, как в первый.
– И…совсем ничего?
– Нет! – я пинаю почерневшую кожуру от грецкого ореха, и мы заходим в полуразрушенную каменную беседку с фонтаном-родником.
– Пить хочется, – Лиза подставляет тут же висящую железную кружку под тоненькую струйку, – Я все равно не понимаю, как так! А ты не хочешь написать первой?
Хочу! Безумно! Но я не смогу уехать к нему в штаты, потому что у моей мамы скоро случится инфаркт. И я буду ее выхаживать. А потом писать будет слишком поздно.
– Не хочу! В этом нет смысла.
– С чего ты так решила? Я не поверю, что он не скучает.
– Да он наверняка себе уже подружку там завел. И вообще, женится на уродливой жердяйке с большим ранчо, и она нарожает ему киндеров!
– Так, только не будем про жердяек, а то… – Лиза набирает в рот воды и прыскает ей на меня.
Я подставляю руки под струйку, жадно прихлебываю из ладоней, бегу за Лизой. Репей больно дерет голые ноги. Вода булькает за щекой, я сдаюсь и глотаю. Мы выбегаем к озеру и падаем у кромки. Прямо в черную грязь. Поодаль, из камышей вылетает стайка уток, напуганных нашим гоготом.
– Ну ничего, – Лиза окунает палец в темную жижу и рисует боевые полоски на моем и своем лице – в сентябре в класс придет новенький – Леня – говорят, симпатичный. Как закрутишь роман! И пошли они все эти Денисы!
– Новые люди – это хорошо…
Мы лежим, крепко держась за руки, как старые дубы за нами, крепко сплетшиеся ветками. Навсегда спутавшиеся корнями. Небо спокойное. Ни волнений, ни облака. Смотрится в мутную гладь озера, словно в почерневшее зеркало. Через год высохнет озеро. Улетят птицы. Останутся только кости и черепа от погибшей скотины, торчащие из тронутой трещинами земли.
А прямо сейчас, в селе, в доме за железными воротами с цаплями, полыхает пожар от взорвавшегося баллона. Я знаю, ты меня не простишь, Лиза. Я уеду в город и мы никогда не помиримся. Но я честно пробовала по-всякому. Или погибните все, или выживете только вы с братиком. Я отправила его с утра к твоей бабушке. Так и останется тетя Муся на кладбищенской фотографии. Навсегда молодой с черными кудрями. Рядом с дядей Васей.
Хочешь, я еще немного у тебя тут останусь? Разгребу с Лизой, помогу с похоронами. Мне не впервой. Хочешь?
Да не хозяйничала я тут. Я уже столько раз это проживала, тебя пожалела.
Ладно-ладно. Ухожу я. Только не выходи
