все мои страхи и опасения стали реальными настолько, чтобы боль могла подступить к горлу, буквально не могла дышать. Я поняла: больше никогда не увижу своих сестер, только мумифицированных, после обряда, если доведется, что и меня ожидало. Сев с ним на мулов, помчались прочь в пустыню. Слезы с горячим ветром в лицо и страх оттого, что нас настигнут, – все, что ощущала. Как вдруг впереди увидели яркий свет, неестественный, да так, будто сам Атон открыл двери в свой мир. Как только об этом подумала, послышался дикий крик всадников, нагоняющих нас. Жрец ударил плеткой по моему мулу и в последний раз прокричал: «Живи, дочь Атона!» После этих слов, развернув мула, помчался обратно, навстречу преследовавших нас, осознавая свою неизбежную смерть. Как только я поняла, что он сделал для меня, мой мул промчался сквозь ворота Атона. Очнулась вечером. Песок застелил глаза, а мой мул пасся спокойно и недалеко, наслаждаясь редким кустарником. Придя в себя, не сразу узнала местность, но очень напоминала мои дюны и степь. Чувствовала некий страх, неизвестность. Пройдя еще несколько метров, заметила шатер из белых шкур, а рядом женщина разводила костер и, очевидно, собиралась что-нибудь приготовить. Красивый длинный наряд ее говорил о принадлежности к знатному роду, а все движения были плавными, будто сама природа пришла помочь мне и улыбалась, так красиво и по-доброму. Так я, и познакомилась с Айгуль, ставшей мне словно мать. Но она и была моей матерью, сразу же отчитавшая меня за столь долгое отсутствие, искренне переживая за меня, за свою дочь. Став впоследствии уже Алтайской принцессой, я не говорила, откуда пришла и почему, но отчетливо понимала, что мой отец Эхнатон был прав: «Времени нет, есть двери Атона – бога Вселенной».
– «Открывайте двери, друзья мои». Причины моего первого путешествия были печальными, а потом все как один сплошной сон, с разными персонажами. Но, сбежав от гибели, я попала в очередной печальный опыт жизни. Под натиском гуннов защитниками крепости нашей, было решено спасти и вывести детей. Надо отметить, что наша среднеазиатская раса отличалась от монголоидной, с более европеоидными чертами лица, чем вызывала нетерпение монголов. Но наши старшие верили в инкарнацию и по завету их, мы спаслись и продолжали жить обособленно. Вступая в брак только с представителями своей народности. Мы знали, что наши погибшие предки воплотятся, именно у нас.
Спустя время, в будущем археологам моей расы, как выжившей принцессы Кадын, не разрешалось вести раскопки в крепости, где погибла моя мать и все старшие представители. Все же после обнаружения моего физического тела Алтайской принцессы, потомки противятся моему захоронению, надеясь на мой приход и возрождение древнего евразийского рода. А местные потомки гуннов, настаивают на погребение моей мумии, находящейся на Алтае. Их пугают природные катаклизмы, ставшие причиной их же кармы в свое время. Я лишь справедлива. И да, вполне моим
