мыслей Фролова безраздельно правит зеленоглазая Лиза. Тёмные волосы, гладкий блестящий водопад, живой… вразрез смоляным окровавленным… она смотрит на него из глубин прожитых, полузабытых лет… ее невозможно коснуться, невозможно ощутить тёплыми пальцами, услышать мягкий тембр ее голоса. Никогда больше.
Все потому, что круг разомкнут, линии разошлись, не пересекутся… Ее ладони, прошитые глубокими венами, пальцы тонкие, с маникюром цвета морской волны (как трудно помнить) медленно надевают потоковые очки, поправляют выпавший локон. Сон далёк, глубок, холоден…
Тремоло дождя наседает. Следователь ничего не слышит, лишь глухое осеннее величие сна…
Она пропала… три года, три года… а Фролов превращался в чипованого. Нет, не был повинен в преступлении… редко, когда даже дорогу перебежит на красный, но в мозгу будто чип пророс. И Фролов становился похож на чистильщика городских коллекторов, исполнителя прощальных аккордов глобального запустения… Вроде бы, ел, пил, работал. Простые действия, не уходящие в глубину души. Мир вокруг трещал от пресности, невыразительности…
Да… есть сестра…
Потоковый художник. Но в том-то и дело. Всегда облачена в хитон эфирной капсулы. Если только вечером увидят друг друга – несколько десятков минут воссоединения… А дальше – пустота. Фролову иногда кажется, что сестры нет… что ее не существует… Будто лишь ее неживая тень ложится на карбоновую стену холодной одичавшей комнаты… Глупая, тлетворная мысль, не отпускающая далеко. Короткий поводок натягивается, превращается в гулкую струну… кто держит его? кто находится на той стороне?
давит и душит.
И где можно спрятаться от этого чувства?
Только в работе. Бесконечные уголовные дела, преступники, обвинительные заключения, блуждания по потоку в поисках доказательств…
В мысли снова врывается Лиза. Прожигает насквозь, выплёскивается в холодный океан одиночества. Задевает… что-то на глубине. Что-то восстаёт изнутри, но что?..
Фролов сжимает кулаки, ощущает в них прилив чудовищной тяжести. Он должен найти убийцу. Должен найти убийцу. Повторяет внутри себя громогласную мантру.
А что будет потом? После того, как преступник окажется пойман, и крохотный чип погрузится в его голову?..
Рассвет набухает, скользит по речной глади, окрашивает однотипные небоскрёбы в широкую палитру цветов. Строй стеклянных гигантов нависает над набережной, которая тянется и тянется, вплоть до подсвеченного исподволь неба.
Фролов хочет высказаться… собирает слова… но они тают, растворяются внутри черепной коробки, разбегаются неуловимыми бликами.
– Когда, – говорит он, звуки, с трудом сбиваясь в нечто членораздельное, исторгаются из онемевшего рта, – мы получим… когда будут известно движение каналов, то… не знаю, мы можем не понять, откуда прибыл контейнер (Лиза, Лиза, Лиза, как ты умерла, почему
