у которого машина была приличная, с трубой с этой выхлопной наверх, перекатили бочки пустые к нему, подъехали, все, залили нам бензин, керосин и всякое прочее. Пять бочек. Бочки тяжелые по 200 литров, черт, как мы их вдвоем там кувыркали?
Просто вот была сила, энергия, а сейчас не так. Не узнаю Григория Грязнова, куда эта сила прежняя девалась, (в «Хованщине» Мусоргского) сейчас что-нибудь сделаешь, и уже тяжеловато. Ну вот, мы это загрузили, и назад поехали. Получилось такое развлечение замечательное, несмотря ни на трудности, ни на тяжелые нагрузки, перегрузки, очереди, целый день проторчали, к вечеру поехали назад, приехали.
А вообще это дело не Раисы ездить за горючим, а прораба, который способен только водку пить, за воротник закладывать.
После этой поездки Раиса послала меня на буровую, для того чтобы у меня была не только горная, но и буровая практика. Я дня три там покрутился младшим рабочим, а там мне и делать нечего. Младший рабочий на буровой, так, на побегушках. Сейчас нет такой должности, ее вообще ликвидировали. Ну, я там повертелся, там ничего сложного-то, за движком смотреть.
Практика кончилась. Раиса мне хорошую характеристику написала. Распрощались мы со всеми, с коллектором Людой, такая полноватая девица с пышным бюстом, но кожица-то у нее тоненькая, смуглая, ничего, но почему-то не замужем, еще с одним коллектором Леонидом. Он все к этой Люде подъезжал, любовь крутил. Леонид дал нам в Ленинграде адрес:
– Будете в Ленинграде, вот зайдите на квартиру, передайте моей жене привет и письмецо, она вас обедом покормит.
И когда мы приехали в Ленинград, ходили к жене Леонида, такая оказалась молодая стройная интеллигентная женщина, а он козел какую-то толстую Люду нашел. Я по молодости в этом деле мало что понимал. В Ленинград мы доехали с большим трудом, Господи, столько же было народу в вагоне. Как селедки в бочке, вагон, он вообще резиновый, наверное. И поехали, стоим, нас прижали так, что руки не поднять. А у нас на полу между ног чемоданчики. Мама собирала на практику, как на войну: рубашки там, майки, трусы и полотенца. В этой толпе по карманам лазают тоже эти специалисты всякие-разные, то у бабки разрежут вещевой мешок, из него все вываливается, вся ее нехитрая снедь: пышки, лепешки. После войны много было шпаны, карманников, воров и хулиганов. Много пришлось работать органам, чтобы как-то очистить народ от этих паразитов.
Приезжаем в Ленинград, в то же общежитие, поселились. На первые заработанные деньги я купил часы, о которых давно мечтал. Купил я их у одного парня еще в Батецкой партии.
Часы неновые, на новые у меня денег не хватало. Часы марки «Победа». Их после войны выпустили такие часы очень хорошие. Эта «Победа» лет пятнадцать ходила без ремонта, и ничего им не было. Циферблат был красивый: цифры 12 часов были красного цвета. И он мне эти часики продал, они не такие уж были новые, но впечатление от них как от новых, а главное, у них механизм хороший. Не могли часы плохие сделать под маркой «Победы», победа была эта трудная и долго мы к ней шли.
В общем, сейчас эта тяжелая победа как-то не так
