дел на коньке, как всадник, свесив ноги по обе стороны скатов. Ждал грозу, ему нравилось наблюдать за мельканием огненных росчерков на чёрном небесном холсте. В эти часы он представлял себя дирижёром светового оркестра, который одним движением руки оживляет ночное небо. Пасс левой рукой – озарился восток, пасс правой – блеснуло на западе. Кивок головой – и небо стало ярко-белым, розовым, или красным.
Давно стемнело, семья собралась в гостиной, а Иван продолжал торчать наверху. Ветер и гроза манили на чердак, башенка которого представлялась ребёнку сторожевым постом. Проводя здесь почти все вечера, он зорко вглядывался в горные пики, покрытые туманной дымкой, и чего-то ждал. Как любой нормальный ребенок, ожидал чуда, но чудеса редко посещают этот мир.
Несмотря на то, что это лишь игра, она приносила пользу – именно Иван первым замечал редких непрошенных гостей. Часто приходили пастухи-ваханцы, забредающие сюда в поисках потерявшихся овец. Отказывались оставаться на ночь, лишь просили зелёного чаю, и после пары чашек прощались – горцы не любили нарушать спокойствия в чужих домах.
Но встречались и туристы. Отец не очень-то жаловал непрошеных гостей, но отказывать людям в помощи нельзя – таковы законы гор. Именно горцы-ваханцы научили отца законам гостеприимства – отказать в предоставлении крова нельзя даже своему заклятому врагу, в горах это издавна считалось тягчайшим преступлением.
Сергей построил этот дом пятнадцать лет назад, а затем почти полностью изолировал себя и семью от всего мира. Единственной связью оставался радиоприёмник, по которому они слушали новости, и Интернет, доступный лишь пару часов в день, ранним утром. Раз в год заказывали необходимые вещи, которые доставляли кибер-комми, не задававшие глупых вопросов в отличие от людей. Такой расклад устраивал отца – если б не нужда, и вовсе отрезал бы себя от цивилизованного мира, как новорождённого младенца отрезают от матери, отсекая пуповину. Но что бы он ни думал, семья продолжала зависеть от окружающего мира, такого далёкого, вроде бы и нереального, но всё же, достаточно материального для того, чтобы снабжать семью необходимым. Жить совсем уж дикарём Сергей не хотел и не умел – бегать по горам в травяных набедренных повязках и вонючих коровьих шкурах он бы ни за что не согласился.
Иван никогда не видел ни автомобилей, ни другой техники, кроме самолётов и спутников, изредка пролетавших высоко в небе. Самолёты можно даже услышать, особенно свистящие сверхзвуковики, которые сперва появлялись, и только потом, где-то позади, плёлся этот шелестящий свист работающих на полную катушку двигателей. Иногда в стратосфере планировали флай-бомбардировщики, похожие на бабочек, но разглядеть их формы возможно только в телескоп. Отец говорил, что одной бомбы, сброшенной с борта этого монстра, достаточно для того, чтобы вдолбить в грунт целый город. Иван смутно представлял, что такое огромный город – это сотни тысяч Домов. При этих словах перед его глазами вставала картина – здоровенный кулак обрушивается вниз и сминает крыши, вбивает крепкие стены в землю, кроша в пыль кирпич. Но до конца поверить в то, что можно куском металла угробить столько домов, не мог.
Некоторое представление о цивилизации он вырвал из двух помятых журналов, оставленных однажды искателем приключений, что прожил здесь пару недель. С удивлением разглядывал тогда цветные фотографии – неужели действительно есть на свете подобные штуковины? И для чего они предназначены? И как они работают? По поводу одного из журналов отец сказал, что это просто глянцевая дребедень, зато о втором отозвался более сдержанно – научно-популярная литература. И даже сам соизволил прочесть последний от начала и до конца.
Иногда мальчик видел тот далёкий мир во снах. Снились ему яркие, красочные сны. Вторая жизнь, там можно встретить то, что пожелается, делать то, что заблагорассудится. Часто перед тем, как уснуть, заказывал себе сон по прочитанной книге, где главным героем становился он сам. Когда увидел фотографии городов в журнале, то сны стали более конкретными, они приобрели новые формы.
Иван младше Дома на пять лет, недавно ему исполнилось десять. Уже пятнадцать лет как семья живёт здесь, на Памире, и никто не хочет покидать Дом. Это их Родина. И другой не будет никогда. Любил это ярко-синее небо, эти рваные скалы, этот чистый воздух, которым иной раз так тяжело дышать, если поднимешься слишком высоко. Любил, но ещё не знал об этом – такие вещи люди понимают только тогда, когда лишаются того, что любят.
Так они и жили современными отшельниками. Изредка отец вместе с Саней, старшим братом, ходил на охоту, но никогда они не брали слишком много дичи. «Нельзя быть жадными, – говорил папа. – Природа этого не простит». Сергей любил эти горы и считал, что их дарами следует пользоваться размеренно, иначе можно погубить природу. Переживал за всё живое, и эта любовь, это беспокойство передались жене и детям.
***
…Когда гроза разошлась во всю силу, Иван продолжал сидеть на крыше, свесив ноги по обе стороны конька. Гремел литаврами гром, то глухо бабахая где-то за горизонтом, то рядом, оглушительно, будто стреляя
