чувствовала себя ответственной за Лиду, а после того, как мы остались одни друг у друга, это чувство усилилось. Теперь вот я в ответе за Веру.
– Ты сестру не искала? – осторожно спрашивает Коршунов.
Я не отвечаю, потому что нам приносят заказ и расставляют тарелки. Когда остаемся вдвоем, я вздыхаю.
– Мобильник отключен. Возможно, поменяла номер телефона. В полиции послали далеко и подальше, сказав, что Лида объявится сама, когда посчитает нужным. Город у нас небольшой, все друг друга знают.
– А что про меня твоя сестра рассказывала? – пронзает меня своими глазами.
Я ковыряюсь в тарелке, пытаясь вспомнить, что Лида говорила о Коршунове. К своему стыду, ничего не смогла вспомнить, потому что сестра особо не делилась подробностями.
– Ничего, – признаюсь. – Имя отца ребенка не называла, я его в свидетельстве Веры прочитала. Когда Лида исчезла, рылась в ее столе и нашла бумажку с адресом.
– Ясно, – Коршунов еле заметно улыбается. – Ешь, а то остынет, – кивает на мою тарелку.
Я прищуриваюсь. Богдан Аркадьевич непробиваем как танк. Его мысли невозможно прочитать ни по глазам, ни по мимике. Он полностью контролирует себя. И чем больше я на него смотрю, что тем сильнее начинаю колебаться.
А что, если в свидетельстве записан полная тезка Коршунова? Но как объяснить бумажку с адресом? Не знаю, может быть, случайно его узнала. С каждой минутой я все больше и больше начинаю сомневаться.
– Богдан Аркадьевич… – запинаюсь, как только на меня устремляются невозмутимые голубые глаза. – А что, если вы окажетесь правы, что будет?
Коршунов задумчиво разглядывает мое лицо. Не задает уточняющих вопросов, а меня начинает разрывать на части от неизвестности. Я не доживу до вечера.
– Нам нужно дождаться результатов. После этого примем решение.
4 глава
Остаток дня и вечер я прокручиваю наш ланч с Коршуновым. Кручу в голове запоздалые мысли, которые должны были возникнуть у меня сразу, как исчезла Лида, а не после того, как наделала делов.
Дергаюсь от каждого звука своего мобильника. С колотящимся сердцем читаю эсэмэс, а потом разочарованно вздыхаю. Богдан Аркадьевич не торопится оповещать меня о результате. Когда стрелки часов переползают полночь, я понимаю, что мне никто ничего сообщать не планирует.
Злюсь на себя за чрезмерно завышенное ожидание. Злюсь на Коршунова, что треплет мне нервы. Я ведь не усну, буду гадать, какой же результат прислала клиника. Все же стоило настоять и оставить свою электронную почту. Почему умные мысли у меня возникают с огромным опозданием?
Смотрю на спящего Верунчика. Пока она малышка, хочется максимально устроить ее жизнь. В идеале с мамой и папой. Только вот где маму черти носят, загадка. Кто на самом деле папа – тайна, покрытая мраком. Я сейчас с трудом представляю, чем Лида могла зацепить Коршунова. Он не производит впечатление легкомысленного мужчины. Наоборот,
