Или вовсе померещились, как и сказала мама? Про странные звуки в ночи она ведь оказалась права…
Пластинка крутилась, дождь шелестел, гроза затаилась. За окном было темно, в доме продолжал гореть свет на втором этаже, мальчик сидел на стуле в противоположном конце комнаты, поджимая под себя озябшие ноги.
Когда страшно, надо просто посмотреть и убедиться, что ничего опасного там нет.
Мальчик сполз со стула и медленно направился к окну. Бодрый женский голос и заученные практически наизусть слова придавали ему сил. Наконец он добрался до окна и выглянул в него, ища взглядом огни там, где они были. Не нашел. Не видно было не только другого берега, но и самого озера. Слишком темно.
Неожиданная вспышка почти ослепила, за ней без перерыва последовал оглушающий гром, от которого дом содрогнулся. В окно ударил порыв ветра, так что стекла в рамах тихонько звякнули.
Игла проигрывателя споткнулась, подпрыгнула и с неприятным скрипом съехала к центру пластинки. Там уже не было ни успокаивающего голоса, ни веселой музыки, только тихое монотонное шуршание.
Мальчик вцепился руками в подоконник, застыв на месте, не в силах даже пошевелиться. В мимолетном свете вспышки ему почудилось, будто кто-то стоит у самого их забора – низкого и местами покосившегося. Теперь он вглядывался в темноту, дрожа и чуть не плача, пытаясь понять, не привиделось ли ему. Но стена дождя и безлунная ночь сводили все усилия на нет. Пластинка тихо шуршала, почему-то не останавливаясь.
Неожиданно игла вновь с приглушенным скрежетом скользнула по ней, возвращаясь в начало, словно кто-то ее поправил. Мальчик резко обернулся, но рядом с проигрывателем никого не увидел. Комната все еще была пуста, лишь тени жались к стенам и скапливались в углах.
Пластинка крутилась, игла скользила по ней, но привычная мелодия не зазвучала. Слышалось только шуршание, среди которого время от времени раздавался скрип деревянных половиц и шорох чьих-то шагов. Звук был глухой, словно кто-то топтался по крыльцу или ходил за закрытой дверью комнаты.
Потом игла вновь как будто подпрыгнула, но не поехала по пластинке, просто скрип половиц и звуки шагов с тихим щелчком сменились тяжелым дыханием. Примерно так звучало его собственное, когда он сидел в комнате на кровати, прислушиваясь к шуму внизу. Только это дыхание было очень неровным, и иногда оно прерывалось тихими всхлипами.
Глаза наполнились слезами, сердце застучало еще быстрее, но двинуться с места он по-прежнему не мог. Только слушать и машинально считать, сколько раз щелкнет игла и сменятся тревожные звуки, от которых в жилах стыла кровь.
«Три, четыре… семь, восемь… одиннадцать, двенадцать…»
Пластинка продолжала крутиться, но только тихо шуршала, больше не издавая никаких страшных звуков. Или это шелестел дождь?
Мальчик снова повернулся к окну.
