Листает ветер рукопись мою. Лариса Миронова

      на стройных ножках выступала, пятнадцать

      минуло всего, ещё не знает ничего.

      Резвиться было ей привычно, она прелестна и

      мила, ни на кого не держит зла, и друг её тут

      прискакал и так девчонку обнимал, ведь

      радостней других утех поцеловаться

      им при всех. Парнишка этот тут всех краше,

      и вряд ли он подружки старше. Не всех

      я перечислил здесь, ещё тут кой-какие есть,

      но, круг танцоров рассмотрев, я путь

      продолжить захотел туда, где лавр растёт

      и кедры местность украшают,

      где сосны томные шумят

      и тутовых деревьев ряд.

      Танцоры вволю наплясались,

      и отдыхать ведь тоже бремя,

      потехе час, гулянью – время,

      и все на парочки распались,

      и очень быстро разбредались,

      чтобы в тени о личном говорить.

      Чудесно отдыхать умеет это племя!

      А я всё дальше уходил,

      по саду весело бродил,

      и вдруг случайно стал свидетель,

      как бог любви слугу приветил,

      и вот какой тут разговор повел

      с ним Нежный Взор. Амур в печали

      рассуждал, что лук без дела пропадал,

      вдруг, вынувши одну из стрел,

      он на прицел меня берет —

      да мне уж ясно, что за план

      замыслил обормот.