от царицы Савской и царя Соломона. Исповедуют какую-то раннюю форму христианства, близкую к иудаизму. Носят сплошь и рядом библейские имена.
Например, девушку, которая ходила к Илюше убирать, звали Ерузалем. А садовника вообще простенько звали: Адонай (молитвенное обращение к Богу).
Илюша сфотографировал на улицах несколько лиц, поразительно напомнивших ему лица знакомых и друзей, только темнокожих.
– И что любопытно, – говорит он, – эритрейцы – расисты. Внимательно следят за родословной, предков знают до десятого колена. Презрительно относятся к неграм, так и называют их – «негры».
– Вот скоро будет у меня дочь выходить замуж, – рассказывает повар дипломатической миссии. – И что ж вы думаете – я внимательно изучу родословную жениха: нет ли там негров! – При этом устрашающе выкатывает на Илью белки глаз, раздувает черные ноздри…
В стране безобразничают обезьяны – приземистые крепкие бабуины. Они нападают на людей, особенно в поисках жратвы. Причем, действуют по двое, как бытовые хулиганы. Идет, скажем, человек из магазина с полными сумками еды. Па него нападают бабуины: один сзади хватает за волосы, оттягивает голову, другой жилистым кулаком бьет прямо в лицо. Человек от боли и неожиданности роняет сумки, те хватают их – и таковы. Прямо национальное бедствие.
В стране есть и европейские евреи. Раньше их было человек пятьсот, но когда к власти пришли коммунисты, за считанные месяцы все они страну покинули. Сохранилась синагога, напоминающая старые пражские синагоги – с благородной гулкой пустотой внутри. Сейчас за ней присматривают двое – дядя и племянник. Причем, когда один выезжает из страны, другой всегда остается – присмотреть за хозяйством.
Илюша долго не мог попасть в эту синагогу – она большую часть времени закрыта. Наконец, кто-то из американской миссии сказал, что завтра, в субботу, синагогу откроют, и требуется миньян – непременные десять человек для молитвы, – это была годовщина смерти то ли жены дяди, то ли матери племянника.
Илья пришел, собрался миньян: двое из американской миссии, один человек из британской, один – из французской. И рыбаки с израильского судна, стоявшего в порту.
Илья говорит:
– Я был очень напряжен, боялся своего невежества, боялся, что вызовут к Торе, а я ну такой неотесанный по части молитв! Однако напрасно боялся: самыми непросвещенными в религиозном культе оказались израильские рыбаки.
– Да? – удивилась я. – Почему?
– Потому что родом они были из Астрахани.
– ВАША ТОЧКА ЗРЕНИЯ: ЛИТЕРАТУРНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ ИНТЕРЕСНЕЕ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ?
– О да, несравнимо! Ведь литературная реальность это и есть – настоящая идеальная жизнь, в том смысле, что «история» ее очищена от ненужных деталей, бездарно прожитого времени, лишних в твоей судьбе людей, и у героев нет ощущения, что они совершают совсем не те поступки,
