и полезных трудов ваших, Всемилостивейше жалуем вас кавалером ордена Св. Александра Невскаго, знаки коего при сем препровождая, пребываем к вам Императорскою Нашею милостию благосклонны».
Супруга Николая Мартьяновича удостоилась также пожалования в кавалерственные дамы ордена Св. Екатерины.
Н. Сипягин с супругой. Худ. А. Дезарно.
Признательность есть отличительное качество людей добродетельных: особенное благоволение, оказанное ему Незабвенным Государем, была награда – которую наш герой, – по письмам к своим ближним, – не знал как заслужить. Поэтому усердие Сипягина в последние месяцы его жизни, можно сказать, сделалось самоотвержением. На пользу горячо любимой родины, для славы боготворимаго им Государя, Николай Мартьянович не щадил трудов. Вряд ли найдется другой сановник, так много работавший лично, как наш герой!
Среди многочисленных занятий по гражданской части, участие Сипягина в военных действиях не могло быть велико. Оно заключалось только в следующем:
В августе 1827 года, когда часть наших войск, под начальством генерал-майора Красовского, – впоследствии генерала от инфантерии, – действовала в Эриванском ханстве, Сипягин повел на усиление их отряд: из Грузии. Прибыв, 8-го августа, в Джелал-Оглу, – сборное место прибывшаго из России осадного парка, – он пошел с ним на соединение с Красовским, стоявшим в лагере, при урочище Джингули. Послав партии казаков к Гумрам, Амамлам и Караклису, чтобы тем обеспечить следование осадной артиллерии через Безобдал, он распорядился так удачно, что 12-го августа уже была она за этим хребтом. По приближении к Судагенту, Сипягин узнал, что дорога туда занята персиянами, в числе от 4-х до 5-ти тысяч конницы и пехоты. Поэтому он устроил свою пехоту в выгодном положении, а с кавалериею двинулся вперед. Толпы неприятельских всадников кинулись на нашу пехоту, но, быв встречены пушечным огнем, они скоро рассеелись. Однако, потом персияне еще несколько раз повторяли нападения, но всегда столь же для них неудачно, и, наконец, обезохоченные неуспехом, отступили за реку Абарань, и расположились между горою Алагезом и лагерем Красовского, куда, между тем, беспрепятственно привел Сипягин осадную артиллерию. Желая предупредить неприятеля, Красовский выступил ему навстречу, завязал с ним дело и опрокинул его. Сипягин послал для преследования бежавших прибывшую с ним борчалинскую татарскую конницу. Это дело, и особенно приведенная Сипягиным артиллерия, развязали Красовскому руки, дозволив ему идти на спасение богатого монастыря Эчмиадзинского. Вскоре потом Сипягин возвратился к прежним занятиям.
Вспыхнувшая летом 1828 года, в турецких владениях, чума вызвала опять Сипягина из Тифлиса. Предупреждая вторжение моровой язвы в Грузию, он отправился в Гумры, и устроил здесь карантин. Ежедневно посещал Сипягин чумное отделение, даже входил в разговоры с зараженными.
По возвращении его из Гумр, получил
