съезжу? Вы, вроде бы, официально у меня дела не приняли, отдохните с дороги.
Я только отмахнулся. В поезде, пока ехал, только и делал, что спал, в перерывах утешал Анну, обещая, что муж вернется живым и здоровым.
– Вот еще что, – вспомнил Муравин. – На днях Книгочеев интересовался, когда вы вернетесь. Он что-то интересное по вашему англичанину накопал. Я уже спрашивал – я могу, как и.о. начальника что-то решить, а он заладил – только самому товарищу Аксенову сообщу.
Похоже, Полиект слегка обиделся на моего «спеца» за то, что тот не поделился с ним «копанкой». Ничего, переживет.
– Прости, Полиект Михайлович, – развел я руками. – Как говорят в романах – это не моя тайна.
Интересно, что там Книгочеев нашел? Ну да ладно, выясню.
По дороге на Холмогоры обнаружилось, что мне и на самом деле хочется спать. Но как не пытался устроиться поудобнее, не получилось. Не то мой «Роллс-ройс» не приспособлен для отдыха, не то грунтовая дорога, но как только начинал клевать носом, так стукался головой о дверцу.
До монастыря добрались часа за три. Могли бы и раньше, но из-за скверного бензина Антону приходилось останавливаться, и прочищать карбюратор.
В Успенском монастыре содержалась Анна Леопольдовна, племянница императрицы Анны Иоанновны, мать несчастного царя-младенца Иоанна, свергнутого Елизаветой Петровной.
Подозреваю, что впоследствии скажут, что инокинь из монастыря выселили большевики, но на самом-то деле обитель уже в восемнадцатом году пребывала в запустении. В бытность Северного правительства здесь размещались казармы и мастерские, а пару месяцев назад, по моему приказу, тут обустроили фильтрационный лагерь. Разумеется, нехорошо превращать святую обитель в узилище, но у зданий, превращенных в тюрьму, гораздо больше шансов уцелеть, нежели у пустующих зданий.
Вокруг лагеря суетились красноармейцы, отрывая окопы и занимая позиции, а напротив ворот уже устанавливали «трехдюймовку». Еще одну «излаживали» так, чтобы она смогла подавить пулемет, буде тот затащат на колокольню. Третье орудие я пока не узрел, но оно, скорее всего, устанавливается с другой стороны, у запасных ворот.
Возможно, кому-то покажется нелепым, что для подавления восстания заключенных, имевших одну винтовку на восьмерых, проводят такие серьезные приготовления, но только не мне. Переоценить противника плохо, но избави боже его недооценить!
– Антон, тормозни, – приказал я водителю, а когда машина остановилась, открыл дверцу и громко спросил: – Бойцы, кто у вас главный?
– Терентьев, комбриг, – отозвался кто-то, а еще один из красноармейцев поприветствовал:
– Здравия желаю, товарищ Аксенов.
О, этих ребят я хорошо знаю. Можно сказать – однополчане. Вышел из машины, и пока отыскал Терентьева, ладонь заболела от крепких рукопожатий.
Командир бригады устроился на возвышенности, рассматривая монастырь в бинокль, благо, что стена здесь не очень высокая.
