мой! Что я сделала? Я потеряла письмо и мой вексель.
– Вот ваше письмо, и посмотрите, может быть, здесь же и ваш вексель, – отвечал господин, подавая поднятый конверт.
Вексель действительно оказался в конверте, и господин, доставивший дамам эту находку, уже хотел спокойно откланяться, как та, которая напоминала собою ундину или никсу, застенчиво спросила его:
– Скажите, пожалуйста, вы русский?
– Я русский-с, – отвечал незнакомец.
– Скажите, пожалуйста, какая досада!
– Что я русский?
– Именно. Я этого никак не ожидала, и вы меня, пожалуйста, простите, – проговорила она серьезно и протянула ручку. – Сама судьба хотела, чтоб я просила у вас извинения за мою ветреность, и я его прошу у вас.
– Извините, я не знаю, чем вы меня оскорбили.
– Недели две назад, в Лувре… Помните теперь?
– Назвали меня что-то шутом или дураком, кажется?
– Да, что-то в этом вкусе, – отвечала, краснея, смеясь и тряся его руку, ундина. – Позволяю вам за это десять раз назвать меня дурой и шутихой. Меня зовут Дарья Михайловна Прохорова, а это – моя старшая сестра Анна Михайловна, тоже Прохорова: обе принадлежим к одному гербу и роду.
– Мое имя Нестор Долинский, – отвечал незнакомый господин, кланяясь и приподнимая шляпу.
– А как вас по батюшке?
– Нестор Игнатьевич, – пояснил Долинский.
– Отлично! Вы, Нестор Игнатьевич, веселитесь или скучаете?
– Скорее скучаю.
– Бесподобно! Мы живем два шага от сада, вот сейчас нумер десятый, и у нас есть свой самовар. Пожалуйста, докажите, что вы не сердитесь, и приходите к нам пить чай.
– Очень рад, – отвечал Долинский.
– Пожалуйста, приходите, – упрашивала девушка. – Кроме гадких французов, ровно никого не увидишь – просто несносно.
– Пожалуйста, заходите, – попросила для порядка Анна Михайловна.
– Непременно зайду, – отвечал Долинский и повернул назад к Латинскому кварталу[8].
Глава вторая
Небольшая история, случившаяся до начала этого романа
У каждого из трех лиц, с которыми мы встречаемся на первых страницах этого романа, есть своя небольшая история, которую читателю не мешает знать. Начнем с истории наших двух дам.
Анна Михайловна и Дорушка, как мы уже знаем из собственных слов последней, принадлежали к одному гербу: первая была дочерью кучера княгини Сурской, а вторая, родившаяся пять лет спустя после смерти отца своей сестры, могла считать себя безошибочно только дитем своей матери. Княгиня Ирина Васильевна Сурская, о которой необходимо вспоминать, рассказывая эту историю, была барыня старого покроя. Доводилась она как-то сродни князю Потемкину Таврическому; куртизанила в свое время на стоящих выше всякого описания его вельможеских пирах; имела какой-то роман, из рода романов, отличавших тогдашнюю
