боится чародейской силы. Марену изнутри грызло чувство, что уходящие делают неправильный выбор и что им никак нельзя покидать избу. Говорить об этом Ядвиге было бесполезно, ещё бесполезнее – Зулейке и Лыцку. Пришлось промолчать.
Вместо этого юная чародейка наскоро похлебала суп, закусила коркой тёплого хлеба и, не забыв поблагодарить Грицая и Лешка, поднялась по тяжёлой деревянной лестнице. После Самхейна дни становятся короче, а ночи – длиннее. Это означало, что ей понадобится больше свечей. И вставать придётся раньше. Она должна проводить улетающих птиц в долгий путь и призвать силы ветра, чтобы те встали на её защиту и помогли укрыться от Морозной Матери до самого Бэлтейна.
Ей предстояла долгая и тяжёлая работа. Чем больше Марена в неё погружалась, тем сильнее понимала, отчего их учитель вечно ходил хмурым и раздавал подзатыльники вместо похвалы.
2.
Зулейка не помнила этой тропы. Ей казалось, что они уже вышли к Пустоши, но нет – впереди раскинулся осенний лес, он же и манил её к себе поближе. И Зулейка шла, не зная иной дороги. Она попыталась окликнуть Лыцка, но крик растворился в морозном воздухе, как будто что–то поглотило его. Эта сторона чащи была удивительно похожа на мир иных – море красок, затянутое туманом и отдающее мхом, казалось слишком притягивающим. Оно зазывало её, заставляло ступать быстрее, почти бежать, забираясь всё гуще и гуще, пока перед глазами не предстало Сердце.
Огромные корни потянулись к ней. Древесные нитки начали вцепливаться в ноги и руки. Зулейка кричала, но лес поглощал звуки, как и прежде. Он с жадностью забирал её жизнь, обнимая сухими корневищами и затягивая в тёмную морозную глубь.
Проснувшись от собственного крика, Зулейка испуганно осмотрелась. Дикая и туманная чаща стояла за спиной. Они с Лыцком уснули посреди Пустоши. Оба никак не могли провалиться в сон – вокруг всё выло и стонало. Когда добрались до выжженной земли, достаточно было хорошо отогреться и поесть. А после их сморило. Но выспаться не удалось – Лыцко с уставшим видом протирал глаза и хмуро смотрел на Зулейку.
– Ты тоже видел? – она перевела дух. – Там было нечто. Ужасное и жуткое.
– Скорее жадное, – отмахнулся парень. – Оно хотело съесть меня. Не самая лучшая участь.
– Ни за что не вернусь туда, – её передёрнуло. – Нам нельзя возвращаться в дом.
– Ещё бы, – хмыкнул Лыцко. – И непонятно, что хуже: странная жуть с корнями или злющий чародей.
Зулейке не хотелось знать ни того, ни другого. Она начала быстро собираться. Башмаки, плащ, мешочек с едой, водой и травами – больше ничего и не было. Лыцко убедился, что костёр полностью погас, и пошёл вперёд. Оставаться посреди неизведанных земель они не собирались, да и не всякий раз удастся согреться – на Пустоши почти не росло деревьев. Не было веток для хорошего костра. В этот раз повезло, потому что недалеко отошли от чащи. Как будет в следующий – кто знает.
Они
