кто–то суетился. Видимо, ей повезло. Хорошо, что в деревне нашлась лекарка.
– Очнулась, болезная, – женщина хмуро посмотрела на Марену. – Ты ведь не из здешних, так откуда?
«Из чародейского дома» – хотелось буркнуть в ответ, но она сдержалась. Хлопот и без того хватало. Она ведь даже не знала, что случилось с Ядвигой. И сейчас, и до того, как ей взбрело в голову пить человеческие силы.
– Я путешествую, – туманно отозвалась Марена. – Подходила к деревне, и тут вдруг услышала, как говорят про скоморохов… Любопытство взяло.
Лекарка ничего не сказала – только бросила взгляд на лежавшую в углу котомку и сдвинула брови. По этому взгляду Марена поняла: она или уже знает, или только догадывается, но вряд ли желает ей зла, иначе бы не стала укладывать в постель.
– Скоморохи, – покачала головой лекарка, – а скоморохи ли то были? Разве это потеха – превращать честный люд в абы что?
Марену передёрнуло. Она тоже хотела бы знать правду. Не могла Ядвига перемениться за несколько ночей вот так просто. А что, если её послал господарь? Мог ли он сотворить подобное? В конце концов, чародей подарил им новую жизнь – значит, был вправе отнять её. По крайней мере, попытаться.
– Что с ними стало? – Марена боялась ответа, но понимала: он ей необходим. Она уже представляла, как разъярённая толпа разрывает тела на куски и топчет деревянные маски. Ей даже показалось, будто где–то вдали закричала Ядвига, одна из её названных сестёр.
– Повесили, – лекарка зевнула. – Развеваются на ветру у могильников, можешь сама посмотреть, как поправишься.
– Да я уже, – Марена попыталась встать и пошатнулась – ноги внезапно стали слишком тяжёлыми. Тело отказывалось слушаться.
– Конечно, – та усмехнулась. – Вот что, девочка: не видь во мне дурной. Как придёшь в себя, потолкуем, а пока лежи и не думай о лихом.
Марена хмыкнула. Лекарка растворилась в травяном тумане. Комнату окуривали не первый раз – густой дым вился, принимая причудливые формы, почти как скоморошья пляска. Тепло и хвойный запах полностью обволокли постель. Из соседней комнаты потянуло ягодами и яблоками. Видимо, лекарка пила чай. Или готовила пирог.
Чародейка взглянула на свои руки: бледные, слабые. Её тело, кажется, измоталось окончательно и просило долгого отдыха, а ещё – мыльни. Марена невесело улыбнулась, прикидывая, во сколько ей обойдётся это. Впрочем, где–то там, совсем рядом, висит мёртвая Ядвига, которая уже никогда не искупается и не вкусит яблочного пирога.
Её снова унесло в скомороший танец. Вот кружится целая деревне, выгибается, извивается, словно ивовое дерево на ветру. Иногда в толпе мелькают деревянные маски. Марена пытается угнаться за ними, но спотыкается. Мешает ей что–то или кто–то, не даёт подобраться поближе, а отовсюду так и норовят закружить. Крестьяне с мутными глазами тянут к ней мозолистые пальцы – она чертыхается и пытается сбежать.
Капли холодного
