Джошуа наконец входит в силу; ее старший сын – великий человек. В тот самый момент, когда она почувствовала, что зачала его, поняла, что, сколько бы ни родила еще детей, он ее единственный. И поэтому подчинила и свою жизнь, и жизнь его братьев и сестры единственной цели – помочь ему осуществить свое предназначение.
После смерти Джо ей стало трудно. И не потому, что не хватало денег: у семьи мужа были деньги, и она получила свою долю. Но теперь ей пришлось играть роль и матери, и отца. Однако в итоге все разрешилось, и большая часть отцовских забот исчезла, когда она почти сразу переложила роль главы семьи на Джошуа. А тот, благодаря этому, быстро развивался, ощутив себя не мальчиком, а мужчиной. Ее первенец не отказывался от ответственности. И не жаловался на судьбу.
На втором этаже (который он делил с матерью и сестрой, предоставив верхний женатым братьям) Джошуа Кристиан готовился лечь в постель. Мать оставляла на кровати грелку с горячей водой, но он, забираясь под одеяло, равнодушный к теплу в ногах, сбрасывал ее на пол, хотя в тридцатиградусный мороз, просыпаясь, обнаруживал, что волосы примерзли к ткани подушки. Он надевал теплый комбинезон и носки ручной вязки, но к ночному колпаку так и не привык и спал настолько беспокойно, что матери пришлось соорудить из простыней что-то вроде спального мешка, ýже и теснее тех коконов с начесом, в которых спала их семья и вся остальная Америка.
Надо же было кому-то все объяснить – этим заблудшим, напуганным людям в новом трусливом мире. Если вам не дано растить детей, выращивайте зимой в горшках цветы, а летом овощи, находите занятие для рук и тренируйте мозги. И если бог вашей веры больше не соответствует вашему пониманию мира, найдите в себе силы отыскать собственного бога. Не тратьте время на горе. Не ругайте центральное правительство, у которого не было выбора, помните, что этот выбор был вынужденным. Вы можете выжить, а вместе с вами выживет вся Америка, если привьете детям будущего этику и мечту, им пригодную. Не желайте того, что матери и бабушки имели в достатке, а прабабушки в избытке. Один ребенок несказанно лучше, чем ни одного. На сто процентов лучше, чем никакого. В нем одном любовь, в нем одном красота. Один совершенный стоит сотни генетически ущербных. Один, один, один…
II
Снег потихоньку сыпал, но не настолько сильно, чтобы дороги стали скользкими и это помешало бы автобусному сообщению. Температура колебалась выше ноля – на улицу выходить не страшно.
Закутанная в меха доктор Джудит Кэрриол сидела в середине неотапливаемого автобуса. В мехах было жарко, но они служили защитой от мужчины, который крепко прижимался к ее бедру. Приближалась ее остановка. Она протянула руку, чтобы дернуть за шнурок звонка, и поднялась, собираясь дать незнакомцу решительный бой. Но тот не собирался так просто ее пропускать: его рука оказалась под ее меховым подолом, в то время как сам он невинно смотрел вперед. Автобус начал притормаживать. Джудит наткнулась
