давно вне программы штудирует классическую литературу. Когда в библиотеке нет книги, едет в Удельск, в районную библиотеку.
– Она хорошая девушка! – говорит вслух в тайге наедине.
Бредёт в чащу, держа в руках тихую бензопилу, свистит польскую мелодию, главную в фильме: «Мать Иоанна…» (и что-то про ангелов). Девица Тимофеева немного напоминает монашенку из этого фильма.
Работу он выполняет легко, ловко. Он валит корабельные сосны бензопилой, переходя от дерева к дереву.
Другие идут за ним. На сваленных деревьях (называют их тут хлысты) ветки обрубают Евдокия, Генка Голяткин и Тимофеева; Гришка Сотник цепляет тросами к трактору, которым Илья Горячевский отволакивает на площадку к автомашинам.
Рубят на косогоре, делянка так и названа: Косогор. Не удобная.
Они трудятся до конца светового дня (он же рабочий). И автобус увозит их обратно в Улым.
В столовой, где битком одиноких тут парней (и Шрамков, вроде, одинок), выполняет рекомендацию жены: утром оставляет судки, после работы забирает полные. Повариха Зойка утром не болтлива (он торопился), да и днём во время бригадного обеда, вечером тараторит, как «уважает Ираиду Андреевну». Так ли добра эта молодая девица? Или, наоборот, довольна, что с ней нет беды, которая приключилась с уважаемой ею Ираидой Андреевной?
– Спасибо, Зоя, ты хорошая, – думая о ней немного не так.
– Я вам, Николай Петрович, пюре с котлетами, борща вот, но дома подогрейте. Бортовая из Зыряновки с молоком и сметаной, Никитична напекла ватрушек. Тёплые: я укутала, на улице не остынут.
Дома, когда ужинал с детьми, помянул её именно добром: фирменные ватрушки пекаря Никитичны оценены на «ура». К этой еде варенье и соленье, немалый запас.
Детей – к Чистяковым.
Не мог долго отключиться, поймал момент, когда из тундры в Улым пришёл ветер, напав на дом завоевателем. Дико гудит в трубах. Снеговая крупа ударяет в стёкла. Тайга у вертолётного поля гудит.
…А из вагонного окна видно, как проклюнулось солнце, багровое, маленькое, будто уголёк в холодной печи.
Постыдная болезнь (Луканин)
Ему удалили грыжу в паху, и он потерял уверенность, прекратив быть мужиком. Сделав вид, что обиделся на жену за её не новые упрёки, лёг на маленьком диванчике в большой комнате, глядя, как в окне мигает звёздочка. К докторам и не думает: неудобно – о таком! Хирург, который удалил грыжу, рекомендует бросить бензопилу, она нелёгкая. Но Луканин Алексей привык деревья валить, не умея ничего другого.
Выход: на обрубку сучьев. Тюкать маленьким, будто игрушечным топориком. Или – в родную деревню Калиново. Солнце там выныривает над рекой, падает в поле, будто там обрыв. Но никакого обрыва нет, поля тянутся далеко, нет им края.
Улым никогда не нравился Луканину. Но в деревне Калиново за девять лет бывал только – отца хоронить, потом – мать. И вот мечта: уедет, а дочка будет навещать его во время каникул. Там родной дом. В нём – полоумный деверь: сестра
