окурок и кучка еще влажной вроде как заварки.
– Был разговорчик неприятный, – подтвердил Викентий. – Даже два, если считать короткую перепалку с Миленой.
– Работаете с ней?
– Ученица моя. И учитель. Во всем здешнем ей я помогаю разобраться. А во всем новомодном и электронном – она мне. Вот только я с трудом науку новую схватываю. Видать, мозги от возраста совсем уж закостенели, раз в компьютерах ваших разобраться не получается.
– А зачем? – удивился я и широким жестом обвел все вокруг. – Тут нужна прикладная механика. Без нее Бункер умрет. А без компьютеров – нет. Вполне себе будет жить. Но мы говорили о другом.
– Я отправляюсь с вами! – отрезал старик.
Я с сожалением развел руками:
– Нет. Не отправляетесь.
– И этот туда же! Да в Бункере и без меня хватает тех, кто способен трубу залатать и шестерню подтолкнуть!
– А есть умельцы, что в движках вездеходных лучше вашего разбираются?
– К-хм… – кашлянув, старик разлил желтоватый здешний «чай» по стаканам и придвинулся чуть ближе. – Ты пойми, Охотник… засиделся я тут. Тридцать с лишним лет безропотно тяну лямку. Сколько лет жизни мне еще осталось?
Я пожал плечами:
– Может, год. Может, еще лет двадцать. Кто знает? Но если отправитесь со мной, то назад, скорей всего, не вернетесь.
Заглянув мне в глаза, Викентий недоуменно моргнул:
– А ведь ты на самом деле так считаешь, Охотник.
– Считаю, – кивнул я. – Шансы на возвращение невелики. Я еще не видел карту с расположением других убежищ, но…
– Карту принесут, – обнадежил меня старый механик и пододвинул стакан. – Ты отведай чайку-то. Есть в нем сладость, но она не от сахара. Его тут нет ни крупицы. А вот снежный мох, если его правильно собрать и подсушить, собственную сладость дает. Годы на это ушли, но своего я добился и чай теперь пью здешний.
Подув на напиток, я сделал небольшой глоток и удивленно хмыкнул:
– Сладковатый… не сладкий, а едва сладковатый. Но пить приятно.
– Вот видишь!
– А почему в Холле такой чаек не пьют? – поинтересовался я, и Викентий досадливо поморщился:
– А то ты сам не знаешь? Политика Замка только-только меняться начала – и лишь благодаря тебе. Расшевелил ты это сонное царство. Так касательно меня и экспедиции…
– Викентий… если вам не безразлична судьба живущих здесь людей, – медленно произнес я, – то вы останетесь в гаражном рабочем кабинете и еще годы и годы будете и дальше чинить важнейшую для выживания всего поселения технику. Я понимаю, почему вы рветесь туда, в снежные просторы… поверьте – понимаю. Я сам такой. Вот только есть те, кому можно совершать такую глупость, – и это я, и есть те, кому нельзя, – и это вы. Отправить в, возможно, безнадежный опаснейший поход опытнейшего механика-практика, способного содержать все это хозяйство в идеальном порядке… Такой расклад событий бывает только
