ты не принял, так от меня прими, на свадьбу чай собираешься, – сказала она и позвонила в колокольчик.
Явился давешний кабинет-секретарь.
– Выдать сему гвардейцу пятьдесят рублей серебром, – повелела императрица.
Олсуфьев с поклоном молча удалился.
– А вот от меня твоей сестрице, – сказала императрица и сняла с пальца кольцо с камнем.
– Не смею принять такой милости, – покраснев, сказал Плещеев.
– Но, но, тут жеманничать не надо, бери, коли их императорское величество такую милость оказывают, – вступил Чернышев. – После отлучки ко мне явишься в Адмиралтейств-коллегию, и не опаздывать. Бумаги о переводе к тому времени будут готовы.
– На этом все, гвардеец, ступай, – повелительно попрощалась императрица.
– Есть, – Плещеев вышел ни жив ни мертв.
– Куда пошел? – спросил Олсуфьев проходящего мимо юного гвардейца и потряс кошельком.
– Извините, забыл, – смущенно ответил Плещеев.
– Ты сей день запомни на всю жизнь, крепко запомни, не каждого государыня так привечает.
– Не сомневайтесь, этот день в памяти моей до конца дней отпечатается.
– Скажи-ка, предок твой Михаил Андреевич, послание-то доставил? – поинтересовался Олсуфьев.
– А то как же, в лучшем виде, правда страху натерпелся, царь приказал к султану в ноги не падать и к трону не ползти, как у них там принято, ибо Россия ни перед кем на коленях не стоит, думал, изрубят его. Но ничего, в Москву целый и невредимый вернулся.
– Царь-то милостив был?
– Да, имение под Москвой жаловал.
– Вот видишь, предок твой понимал, от кого благодарность и принять можно, а ты, братец, от милости монаршей отказываться вздумал.
– А вы откуда про предка моего знаете, ведь вас при сем разговоре не было?
– Я, милостивый государь, есть кабинет-секретарь, а значит, уши у меня, как у слона, – ответил Олсуфьев и первый раз улыбнулся, – ну, ступай, ступай живо, да кошель спрячь поглубже.
Глава четвертая. Ученик второго класса
Вечером заморосило. Опытный корабельный мастер Потап Качалов, косолапя, словно медведь, не торопясь шел с Адмиралтейской верфи в направлении трактира и думал об одном, как бы не пропить, или хуже того, не потерять полученное сегодня жалованье. Сорокалетний мастер устал за последние дни, но усталость эту ощущал скорее как приятную, потому как «Святой Януарий», несмотря на задержки с материалом, уже принимал вид что ни на есть боевого корабля. Взгляд Качалова упал на юнца, который сидел на досках под днищем старого фрегата, поставленного на стапель для разборки. Ладно скроенный, но несколько сутулый русоволосый парень аппетитно уплетал кусок пирога, рядом стоял маленький бочонок с квасом. Качалов вспомнил, что сегодня ничего толком не ел. Засосало под ложечкой.
– Приятно откушать, –
