Долго или как?
Он пожал плечами и сказал: Примерно год. Не знаю, на самом деле больше года, наверное. Ну все равно это было сто лет назад, а сейчас мы просто хорошие друзья.
Она тебе все еще нравится?
Феликс оглянулся на дом, словно надеялся, что мельком увидит Даниэль и та поможет ему ответить на этот вопрос. Она все равно сейчас уже встречается с другим, сказал он.
С твоим другом?
Да, я его знаю. Сегодня его здесь нет, но ты с ним как-нибудь познакомишься.
Он отвернулся от дома, стряхнул пепел с сигареты; несколько искр сорвались и медленно полетели в темноту. Собака поскакала мимо сарая, а затем понеслась кругами.
Честно говоря, если бы она это слышала, то заявила бы, что это я все испортил, добавил Феликс.
И что же ты натворил?
Подозреваю, что был с нею слишком холоден. Ну, с ее точки зрения. Да ты и сама можешь ее спросить, если хочешь.
Элис улыбнулась и сказала: Ты бы хотел, чтобы я спросила?
Господи, нет, я – нет. Я в свое время уже наслушался. Я по ней не рыдаю, не переживай.
А тогда рыдал?
Ну, не буквально, сказал он. Ты же про это? Я не плакал, но типа разозлился.
А ты вообще когда-нибудь плачешь?
Он усмехнулся и сказал: Нет. А ты?
Ой, постоянно.
Да ладно? И о чем же?
Обо всем на свете. По-моему, я жутко несчастна.
Он взглянул на нее. Серьезно? – сказал он. Почему?
Ничего конкретного. Просто такое ощущение. Мне тяжело жить.
Помолчав, он посмотрел на свою сигарету и сказал: Мне кажется, я не все знаю о том, почему ты сюда приехала.
Так себе история, сказала она. У меня был нервный срыв. Несколько недель провела в клинике, а когда вышла, приехала сюда. Но никакой тайны – в смысле не было причин для нервного срыва, он просто случился. И это не секрет – все знают.
Феликс переваривал услышанное. И на твоей странице в Википедии про это тоже написано? – спросил он.
Да нет, все мои знакомые знают. Не вообще все на свете.
И что довело тебя до нервного срыва?
Ничего.
Ладно, но что ты называешь «нервным срывом»? Что было-то?
Она выпустила струю дыма уголком рта. Я себя не контролировала, сказала она. Постоянно ужасно злилась и грустила. Я собой не управляла, не могла жить нормально. Не могу лучше объяснить.
Вполне ясно.
Они помолчали. Элис допила вино, затоптала окурок и скрестила руки на груди. Феликс курил рассеянно и неторопливо, словно забыл, что она рядом. Он прочистил горло и сказал: Я себя чувствовал примерно так же, когда мама умерла. В том году. Я типа начал думать, к чему вообще вся эта жизнь, понимаешь? Все равно в конце ничего хорошего. Не то чтобы я хотел умереть, ничего такого, но почти все время и живым, блин, себя не чувствовал.
