style="font-size:15px;"> – София подошла бы по многим причинам. Они любят друг друга – во всяком случае больше, чем обычно бывает у парня в пубертате и его сестры, которая старше на три года, – и наверняка и дальше останутся хорошими друзьями. Но проблема в другом, Пинкертина. Все силы моей интуиции подсказывают мне, что, когда у Лукаса появятся настоящие проблемы, он ни в коем случае не обратится с этим к Софии. Он будет стараться оградить ее от них до последнего момента. Она безгранично верит в его силу, а ему эта безграничная вера льстит. А это значит, что он будет во что бы то ни стало молчать, пока это будет необходимо, а может и лгать. Я веду Лукаса к тому, чтобы он в сложных ситуациях сохранял полное хладнокровие. Уже сейчас он вполне хорошо владеет собой. Если он не захочет, София никогда не поймет сама.
Пинкертине пришлось мысленно признать, что его наблюдательность ее впечатлила. От язвительного мужчины, который все это время демонстрировал лишь высокомерие, она совсем не ожидала такого понимания и эмпатии.
– А я, по-вашему, пойму? – спросила она.
– Неверно сформулированный вопрос, так как из ответа вы ничего не вынесете, – усмехнулся Джайлз Хильдебрандт. – Да, вы, по моему мнению, поймете.
– То есть… – Она хотела спросить: «То есть минус балл, или как?» – но не отважилась, потому что это очевидно был глупый вопрос.
– Как я это пойму?
– Усталость, бледная кожа и круги под глазами. Если вы приметесь настаивать, Лукас скажет вам правду, – заявил Джайлз Хильдебрандт с непоколебимой уверенностью. – Или вот как: если он хоть кому-то и сможет довериться, то это будет женщина вашего типа. К такой трепетной беспомощности, которую вы без конца проявляете, у него как раз слабость. А вы – потому что вы знаете то, что знаете, – потрудитесь, чтобы этой обобщенной гипотетической женщиной вашего типа стали конкретно вы. Вот так. Теперь еще плюс один.
Пинки чувствовала, как к ней возвращается желание безудержно рыдать. Зачем она вообще ввязалась в этот фарс с вопросами?! Больше всего ее сердило, что все это время и она невольно в мыслях ведет подсчет.
– Но вы ведь не можете знать, где каждый из нас окажется! А вдруг Лукас улетит куда-нибудь… куда-нибудь на Марс? Или я?
Отец Лукаса улыбнулся и вгляделся в нее.
– На самом деле, это вообще не играет роли, Пинкертина. Можно уехать, можно вернуться обратно. Ладно, этот вопрос я принимаю, так как расстояние в нынешнем мире космической экспансии кажется большой проблемой. Плюс два. Но если дело пойдет туго, Лукас вернется. Или его потянет на Ӧссе, и тогда мое письмо не пригодится. Или же сбежит на Землю – и для этого здесь будете вы. В том, что вы с ним останетесь в контакте, я совершенно не сомневаюсь.
Пинки пошевелила рукой и наконец коснулась письма, тяжестью лежавшего на ее коленях. Позже она пришла к выводу, что именно тогда настал тот момент – она решила, что не откажется.
– Вы что, правда всеведущий? – пискнула она.
– Я не всеведущий – просто предполагаю. Плюс один.
Она
