такую меру, сразу же ушел бы и сдал себя на хранение в колледж.
Но только в такие моменты мне позволялось испытать это чувство триумфа. Не только у себя дома, но и в обществе в целом, и на улицах Гладстонополиса я сталкивался с выражением мнения, что Красвеллера не заставят уйти в колледж в его установленный срок.
– Что может помешать этому?– сказал я однажды своему старому другу Рагглсу.
Рагглсу было уже немного за шестьдесят, и он был городским агентом сельских шерстяников. Он не принимал никакого участия в политике, и хотя он никогда не соглашался с принципом Установленного срока, он не был заинтересован в оппозиции к нему. Он был человеком, которого я считал безразличным к продолжительности жизни, но который в целом предпочел бы смириться с тем жребием, который предназначила ему природа, чем пытаться улучшить его какими-либо новыми реформами.
– Ева Красвеллер помешает этому, – сказал Рагглс.
– Ева еще ребенок. Неужели вы полагаете, что ее мнению позволят нарушить законы всего общества и воспрепятствовать прогрессу цивилизации?
– Ее чувствам будут сочувствовать, – сказал Рагглс. – Кто сможет противостоять дочери, ходатайствующей за жизнь своего отца?
– Один человек не сможет, но восемьдесят пять смогут это сделать.
– Восемьдесят пять будут для общества тем же, что и один будет для восьмидесяти пяти. Я ничего не говорю о вашем законе. Я не высказываю мнения, будет ли он хорошим или плохим. Я хотел бы дожить свой срок, хотя признаю, что на ваших плечах, люди из Ассамблеи, лежит ответственность решать, сделаю я это или нет. Вы могли бы выпроводить меня и сдать на хранение без всяких проблем, потому что я не пользуюсь популярностью. Но люди начинают говорить о Еве Красвеллер и Абрахаме Граундле, и я говорю вам, что всех ваших сторонников, которые есть в Британуле, не хватит, чтобы доставить старика в колледж и держать его там, пока вы его полируете. Он с триумфом вернется в Литтл-Крайстчерч, а колледж станет после этого развалинами.
Такой взгляд на дело меня особенно огорчил. Как главному судье общины, ничто не вызывает у меня такого отвращения, как бунт. Населению, которое не соблюдает законы, ничего нельзя предречь, кроме зла, в то время как народ, который будет соблюдать законы, не может не стать процветающим. Меня очень огорчало, когда мне говорили, что жители Гладстонополиса поднимут бунт и разрушат колледж только ради того, чтобы поддержать взгляды хорошенькой девушки. Есть ли честь, или, что еще хуже, есть ли польза в том, чтобы быть президентом страны, в которой могут происходить подобные вещи? Я оставил моего друга Рагглса на улице и в очень тяжелом состоянии духа направился в исполнительный зал.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив
