не той, кто я есть.
– Не должна. Но какой смысл в том, чтобы подвергать себя риску? Кому от этого польза?
– Говори, что хочешь. Кстати, как вчера прошла акция «Кричи громче»?
– Это совсем другое. Нас много. А ты в основном сама по себе. Я не могу постоянно быть рядом, а ты в итоге сломаешь руку, если будешь колотить каждого, кто пытается приставать к тебе.
Я понимаю его мысль. Разве я не получила уже достаточно, пусть в Итхре никто и не знает этого? И вот, ворча достаточно громко, чтобы они не забывали, что я все та же, прежняя, позволяю Киерану показать мне, как пользоваться косметикой, чтобы скрыть наихудшие следы ожога. Я послушно двигаю кистью по щеке, пока впадины и выпуклости сморщенной кожи не становятся похожими на следы давних прыщей. Любой, кто присмотрится, заметит обман, который все же поможет мне спокойно дойти до школы и вернуться домой.
– Оставь себе. – Киеран небрежно машет рукой, когда я пытаюсь вернуть ему тональный крем и кисть.
Он знает, что я не могу позволить себе купить все это. Я стараюсь подавить зависть, которая вспыхивает каждый раз, когда передо мной наглядно предстает богатство Киерана.
А с завистью мне теперь постоянно приходится бороться. Я теперь мастер этого дела. В Итхре я завидую Киерану, а в Аннуне завидую Олли. Мне до сих пор больно оттого, что ему досталась та часть Иммрала, что должна быть моей. Я думала, боль утихнет, но она так же назойлива, как и прежде. Я даже, к собственному стыду, иногда завидую Самсону, его способности видеть в каждом лучшее, даже в тех сновидцах, что нападают на нас. Ему это так легко дается…
И есть лишь один человек, которому я желаю лучшего, и только лучшего: это Чарли Мидраут.
Прошло несколько дней после того, как я поговорила с ней. В Аннуне она тихая, требует, чтобы в ее башню впускали только Локо. Но этим вечером она хочет увидеть лорда Элленби. Вместе с ним приходит Джин с охапкой трав, но что-то мне подсказывает, что сегодня они не понадобятся. Лорд Элленби, несмотря на свои размеры, идет вверх по лестнице так, словно приближается к раненому зверьку, стараясь убедить его, что они хотят ему помочь.
Я с легким сердцем отправляюсь в патруль. Может быть, то, что я сказала в Боско, проникло в ум Чарли, может быть, это начало ее исцеления? Но хорошего настроения хватает ненадолго. Сегодняшний маршрут ведет нас через Ричмонд-парк – полосу деревьев и полян на юго-западе Лондона. Трава и деревья, что некогда в Аннуне дотягивались до облаков, ныне рассыпаются, если ты, проезжая мимо, заденешь хоть листок. Динозавры и единороги, прежде пасшиеся рядом с оленями, давно исчезли. В парке бродят лишь несколько сновидцев. И в результате вокруг царит меланхолия, огромное пространство парка умирает.
– Как дела у гэвейнов, Рейчел? – спрашивает в шлем Самсон.
Амина не стремилась получить маршрут через Сохо, он в последнее время становится все опаснее.
– Пока все в порядке, – доносится в ответ голос Рейчел. – Они дадут вам знать, если понадобится
